Минзаг "Марти"
Шрифт:
— А насколько надежно наше превосходство в силах?
— Мы имеем отделение бойцов НКВД с автоматическими винтовками, броневик с пулеметом и конную туземную полусотню конвойных войск. По тревоге подниму весь личный состав туземного конвоя, кроме дежурных. Это еще две сотни пеших бойцов. Есть еще конная туземная пограничная сотня НКВД. Все туземцы с холодным оружием.
У моряков в жилой зоне сменные экипажи и научники в количестве 160 человек. Все имеют двустволки или обрезы. На каждой артпозиции — один — два моряка с двустволками. Остальной личный состав на позициях — туземцы с холодным оружием.
— То есть, в количественном отношении у моряков сил больше? И оружие лучше!?
— Это так, но они будут дезорганизованы. Всё их руководство мы арестуем. Утром объявим по радиотрансляции, что НКВД арестовал заговорщиков по решению Верховного суда и с согласия Политбюро. Мы ведь будем действовать строго по закону. Не думаю, что кто-то решится противодействовать. По крайней мере, при арестах в 37-году такого никогда не было! А тогда арестовывали и командармов, и комкоров, и комдивов, и командиров полков. Ни один не оказал вооруженного сопротивления. А тем более, не попытался поднять по тревоге свою часть. Правда, несколько человек сумели застрелиться. Поэтому, вооруженного сопротивления я не опасаюсь. Против воли партии никто пойти не посмеет.
Тем не менее, для пущей гарантии, ночью мы установим контроль над всеми артпозициями, господствующими над городом. Направлю на каждую позицию по два отделения туземцев под командованием бойца — конвойника. Если кто-нибудь осмелится сопротивляться, расстреляем из орудий, и дело с концом. Уцелевших зачистим из пулемета с броневика.
— Будь по сему! Операцию начинаем в 03–00. В этот тяжелый для Республики час только решимость и решительность действий требуются от каждого коммуниста! Никакой пощады врагам народа! Я подготовлю выступление по радиотрансляции. Его зачитаю сразу после Интернационала. Интернационал запустим вместо сигнала побудки. Это дисциплинирует трудящиеся массы.
Засим члены Чрезвычайной Комиссии разошлись по своим делам. Генсек отправился писать речь, нарком внудел — готовить аресты, председатель Верховного суда — готовить свидетелей к процессу. На остров Крым опустилась непроглядная тропическая ночь.
Пробили очередные склянки, над городом прогудел сигнал отбоя. Постепенно на площади между жилыми корпусами воцарилась тишина. Разошлись по комнатам даже самые ярые любители настольных игр. Некоторое время граждане республики еще развлекались со своими молодыми женами. Из затянутых частой сеткой окон слышались женские взвизги и страстные стоны. Затем стихли и они.
Освещенная яркими керосиновыми лампами территория города опустела. Роились вокруг ламп насекомые, быстрыми тенями проносились летучие мыши. Из леса с окрестных холмов доносилось уханье сов. На угловых башнях бдили часовые из туземной охраны.
Ровно в три часа из помещения Политбюро в административном блоке вышли три группы по три человека и направились к жилому корпусу комсостава.
Арест Мещерского проводил лично нарком внудел. Двери в Ленинграде никто не запирал. Замков не было. Отворив затянутую противомоскитной сеткой дверь, Ягодин вошел в комнату и зажег ручной фонарь. За ним вошли двое бойцов — конвойников с винтовками. Оглядевшись, Ягодин достал зажигалку и запалил керосиновую лампу, висевшую
— Вставай, Николай Иосифович, срочное дело, — негромко произнес он, увидев, что Мещерский проснулся.
— А, сейчас, — Мещерский встал, натянул трусы, в связи с жарой все в Крыму спали голышом, нашарил висящие на стуле бриджи и китель, одел их. Двинулся к противоположной стене, намереваясь снять висящую на гвозде кобуру с пистолетом. Путь преградил боец с винтовкой.
— А вот пистолет Вам больше не понадобится, гражданин Мещерский. Вы арестованы, по постановлению Верховного суда! — ледяным тоном отчеканил Ягодин, четко акцентируя каждое слово. — Вот ордер на арест! Ознакомьтесь.
Мещерский яростно потер лицо ладонями, пытаясь проснуться. Затем взял протянутую бумагу и вчитался в текст.
— Что за бред! Какой заговор?! Вы что, белены объелись?
— Заговор раскрыт органами НКВД, все доказательства собраны, имеются свидетели. Политбюро арест одобрило! Если вы не виновны, суд во всем разберется! А пока следуйте за нами.
Бойцы конвойники недвусмысленно наставили на Мещерского винтовки с примкнутыми штыками. Сидевшая на кровати, прикрывшись простыней, Аймуяль глядела на все это круглыми от изумления глазами. Мещерский подошел к жене, поцеловал ее и сказал:
— Жди меня, я скоро вернусь! — и вышел из комнаты. Конвойники двинулись за ним. Замыкал процессию Ягодин.
— Сиди в комнате до подъема и никуда не выходи! Утром тебе все разъяснят! Поняла? — сказал Ягодин Аймуяль, обернувшись от двери. Девушка испуганно закивала.
Арест Председателя Верховного Совета республики капитан-лейтенанта Вострикова тоже прошел гладко. Аристократ Мещерский и интеллигент Востриков сопротивления при задержании не оказали. А вот с командующим сухопутными силами Сокольским вышла накладка.
В бытность курсантом Сокольский занимался боксом и вольной борьбой, лейтенантом неоднократно брал призы на флотских соревнованиях. Да и после прекращения серьезных занятий спортом каждое утро баловался пудовой гирей вместо стандартной физзарядки. Арестовывал его Замилацкий. А корабельного особиста бывший командир БЧ-2, мягко говоря, не уважал, а проще говоря, презирал. За склочность характера, хилость мышц и подловатость крысиной мордашки. Особенно напрягся кап-раз, когда Замилацкий, ставший в новом мире председателем Верховного суда республики, заявил, что арест санкционирован Политбюро. Уж его командир Мещерский, закадычный друг Жердев, да и боцман Влазнев, бывшие членами Политбюро, ни за что бы не согласились на арест, не поговорив предварительно с подозреваемым. Натягивая трусы, тельняшку, бриджи и китель, кап-раз прокачал ситуацию.
Когда боец конвойник преградил ему путь к висевшей на стене кобуре, он уже был готов к действиям. Перехватил винтовку за ствол правой рукой и рванул винтовку на себя вправо — вниз, одновременно нанося боковой левый в голову. Боец повалился на пол, но винтовку из рук не выпустил, вцепившись в нее как клещ. Сокольский крутанул винтовку пропеллером, выворачивая из рук конвойника. Второй конвойник сделал выпад штыком, Сокольский отскочил, одновременно поднимая предохранитель и нажимая на спуск, чтобы выстрелить в потолок.