Mиp Вечного Полдня
Шрифт:
Друзья закружились, хлопая друг друга по плечам, по животу, по голове. Если бы было можно, Ростик Кима просто бы в воздух подкинул. Но знал, что его приятель еще с прежних времен намеков на свой рост не любит.
– Нет, просто я бегаю каждое утро. Доктор сказал, для кондиций пилота это необходимо. А я хочу стать пилотом, Рост, и самым что ни на есть настоящим. Ростик оглянулся на бредущих там и сям людей.
– Слушай, а что это они? Куда? Ким изумленно уставился на приятеля.
– А я думал, ты знаешь. Сегодня же состоится лекция об устройстве
– Можно?
– Злость в Ростике вскипела, как вода в пере гретом чайнике.
– Скажите пожалуйста, какой добрый!
– Тихо, тут полнарода оттуда, - сказал Ким, но особенно оглядываться по сторонам и сам не стал. Чувствовалось, что слежки или наушничества не очень боялся.
– Пусть слышат. Вогнали в бойню, а теперь лекцию разре шил дерьмократ хренов...
Внезапно из соседней, проходящей мимо компании раздался высокий, лощеный женский голосок: - Не хотите, молодой человек, не идите.
– Раньше нужно было, - крикнул Ростик вслед прошед шим.
– Раньше, когда еще изменить хоть что-то могли!
– Никто же не знал...
– поддержал знакомую густой, про питанный табачным дымом мужской бас.
– Ложь... Все знали, только не те придурки, что в райкоме сидят. Тебя прямо тут заметут, - спокойно сказал Ким.
– К черту, ничего не сделают. У них на постах девчонки десятилетние стоят. Прошу заметить, я сказал, у них, а не у нас! Интересно, чем это объяснить?
Но Ким сакраментального вопроса Ростика не понял и пояснил все по-своему, как всегда, очень спокойно, почти безэмоционально.
– На постах кормят. Вот и рвутся все, кто выше карабина вырос, служить, чтобы паек получать. Кстати, знаешь, тыло вой паек опять на треть урезали?
– Как?
– Ростик даже потряс Кима немного, чтобы по лучше его понимать.
– Ты что говоришь?
– То и говорю, Ростик. Голод. Ты там на заводе, видно, совсем завоевался, а у нас... Я вот на половинном пайке, но все-таки еще бегаю. А есть ребята, на четвертушке сидят, во обще едва ноги таскают.
– Так только ноябрь? Что же дальше-то будет?
– Неизвестно, - Ким помолчал, проводил глазами про шедшего человека. Ну, так мы идем на лекцию?
– А меня пустят?
– Конечно. Вход же свободный.
Они пошли. Ростик с раздражением подумал, что успел бы, если бы не болтал на дороге, добежать до дома и бросить оружие, доспехи... Но теперь, наверное, было поздно. Может, их можно будет в гардероб сдать?
– Какие еще новости?
– Самолеты не летают. Движки тяги не развивают, как мы с Поликарпом ни стараемся. Он, вообще-то, оказался ниче го. Только быстро очень разговаривает, я его не понимаю.
Ростик вспомнил инженера и хохотнул. Так было здорово снова видеть Кима, разговаривать с ним, словно все вдруг вздумало налаживаться.
– Не знаешь, как Рая?
–
– Есть, оказывается, и хорошие новости.
– Хорошие есть. Например, недавно мы нашли диапазон -частот, на котором можно вести переговоры по радио. Был бы твой отец тут, мы бы гораздо раньше все это провернули. Правда, действует рация недалеко, километров на двадцать. Поликарп рассказывал, кто-то из политеха колдует с антен нами, может, и подальше пробивать научатся... Тогда можно будет помощь запросить.
Ростик подумал, потом спросил: - У кого?
– Есть же у нас братья по разуму?
– Ким развел руками.
– Неужели не придут на помощь гибнущему городу?
Ростик слишком много видел смертей в последнее время, чтобы верить в положительный ответ на этот вопрос.
– Хоть бы радиосвязь вернулась. И радиосеть. Информацию о происходящем можно будет до людей доводить, а то, похоже, никто ни черта не знает. Я не знал, что лекция, девчонки думают, что мы там танки насекомых подрываем...
– Нет, радиосеть не вернут. Металл приказано экономить.
– Понятно, теперь они его могут экономить сколько угодно, его все равно насекомые отполовинили у нас. А что еще тут происходит? Что вообще люди делают?
– Строят убежища. Уже сейчас, говорят, полгорода можно в них спрятать, но этого мало. Нужно, чтобы всех...
Ростик задумался. В странном видении, которое можно было, если отвлечься от материализма, назвать приступом ясновидения, он наблюдал картину падающего сверху темного града. Только это был не град, а что-то более мягкое, чем льдинки, и, кажется, шумное. Под этим градом погибало все, что не спряталось хотя бы и в не очень глубокие убежища.
К счастью, со времен войны в городе, который был выбран ставкой как центр перегруппировки армий, осталась масса отлично спланированных, врытых в землю убежищ. Ростик, когда рассказывал Антону о странных своих видениях, именно об этом и говорил - убежища нужно восстановить.
– Послушали меня? с удивлением спросил он. И вдруг услышал в ответ голос, совсем рядом, из темноты:
– Не вас одного, Гринев. Подобные докладные пришли еще от семи человек. Надо признать, у них возникли очень похожие... гм, особенности, и они о них тоже попытались рассказать.
– Товарищ капитан, - Ростик узнал Дондика. И как он оказался так близко и так не вовремя?
– Или уже гражданин?
Дондик хмыкнул в темноте. От него пахло чистотой. Ростику сразу очень захотелось искупаться в горячей воде, и обязательно с мылом.
– Пока товарищ. Все эти доклады пришли ко мне, разумеется. Мы проверили, они не были инспирированы никакой группой, и к ним пришлось прислушаться. А кроме того, я регулярно читаю сводки и слышал, как вы там деретесь. Хорошо воюете, Гринев, очень хорошо. Ростик вздохнул. Они шагали втроем, в ногу. И хотя Дондик ему еще по старому времени не нравился, он произнес почти по-дружески: