Мир Аматорио. Искушение
Шрифт:
Вместо этого легкая улыбка трогает его красивое лицо, окончательно выводя меня из себя.
– Идиот! Это не смешно!
Во второй раз ударяю в его грудь кулаком, и позади меня раздается одобрительное улюлюканье, после которого кто-то из парней произносит:
– Давай, крошка, вмажь ему еще раз. Я хочу снять этот великий момент, чтобы пересматривать его перед сном.
Десмонд переводит взгляд с моего лица за спину.
– Если ты не заткнешься, то все, что ты сможешь сделать перед сном – съесть ужин из трубочки и сходить
От стали в его голосе меня прошибает холод. Десмонд никогда так резко ни с кем не разговаривал. Даже со мной.
В зале повисает молчание, и вскоре его прерывает пронзительный крик героини из фильма. Не в состоянии выдавить из себя слово, я одариваю Десмонда хмурым взглядом и, всучив ему бутылку с пивом, направляюсь к выходу из зала.
– Кристиана, стой! – рявкает он мне в спину.
«Нет, нет, нет! Беги, Кристи, беги!», – беспокоится мой внутренний голос, и я упрямо продолжаю идти. Я не должна разговаривать с Десмондом. Потому что всякий раз, когда я это делаю, все непременно плохо заканчивается.
Через секунду выметаюсь в коридор и ищу Кэша среди пьяных подростков.
Перед тем, как ускользнуть с какой-то девчонкой, он сказал, что вернется к середине фильма. Но Джейсон уже переубивал почти всех героев, а Кэш так и не пришел. И каким образом теперь мне попасть домой?
Пока занимаюсь поисками Кэша, случайно натыкаюсь на ванную комнату. Я проскальзываю внутрь, чтобы смыть с себя пиво, от которого кожа стала жутко липкой. Подхожу к раковине и открываю кран с холодной водой. Беру полотенце и, сунув его под струю, вытираю им живот.
За моей спиной раскрывается дверь, и сердце в груди делает сальто. Перед глазами проносится воспоминание, где Десмонд зашел в уборную в ресторане, чтобы меня успокоить. И я отчетливо помню, что было после…
– Крис, ты охренительная… – Десмонд целует меня в самое интимное место на теле. – Ты такая сладкая… – еще один поцелуй. – Такая тугая…
Его низкий голос звучит в моей голове, и я прикусываю губу, стараясь держать под контролем собственное дыхание. Боже. Тогда я испытала нечто невероятное и потрясающее. Почувствовала наслаждение, какого не ощущала прежде.
Но вместо Десмонда в ванную заходят две старшеклассницы, обсуждающие, как целуется Стив.
Комок разочарования застревает в горле. Сдерживая тоскливый стон, я закрываю воду и возвращаю полотенце на место. И сразу же ругаю себя. Мне не нужно думать о Десмонде и вспоминать о нем.
С этими наставлениями я выхожу в коридор. Но только для того, чтобы внезапно остановиться, ошеломленно глядя перед собой.
Напротив меня, прислонившись затылком к стене, стоит Десмонд. Взведенный, гнетущий и явно расположенный к тому, чтобы кого-то убить. И я надеюсь, что не меня.
– Нужно поговорить, – мрачно объявляет он.
Закрываю за собой дверь в ванную и скрещиваю на груди руки. Между нами только пять футов пространства, и
– Почему бы тебе не поговорить с Тейт? – спрашиваю я и моментально жалею об этом.
Черт бы побрал мой болтливый язык! Из-за моего дурацкого вопроса в тяжелом взгляде Десмонда проскальзывает довольный блеск.
– Я хочу поговорить с тобой, а не с Тейт. Мне плевать на нее.
«Зато мне не плевать на нее! Точнее на то, как ее блядская рука гладила твой живот!» – мне хочется кричать на Десмонда, но я вздергиваю подбородок и произношу, как можно спокойнее:
– Я не буду с тобой разговаривать. И перестань преследовать меня.
Он раздраженно вздыхает.
– Ты серьезно думаешь, что я оставлю тебя в покое в доме, полным пьяным парней?
Раньше мне бы стало намного легче от подобных слов, но обида на Десмонда и злость на саму себя по-прежнему наполняют мой разум.
– Не переживай, – я пытаюсь сострить. – Никто не способен причинить мне столько боли, сколько причинил ты. В этом деле ты «номер один». Никому не удастся тебя переплюнуть.
Опустив голову, Десмонд запускает руку в волосы и проводит по ним.
– Я знаю, что поступил дерьмово. Крис, – он трет пальцами лоб. – Черт… Как это сложно…
Последние слова Десмонд произносит безнадежным шепотом и затем замолкает. Я жду, когда он еще что-то скажет. Может быть, если он выговорится – ему станет легче? А мне не придется испытывать боль, которую я испытываю всякий раз, когда его вижу?
Я мучаюсь от того, что больше не могу с ним разговаривать. Не могу с ним шутить и смеяться. Не могу к нему прикоснуться. Не могу поцеловать и прижаться к его груди. Я страдаю, что не могу быть рядом и делать с ним все эти вещи. Потому что если я это сделаю, то мои страдания будут еще невыносимее.
В последние дни я прочла много книг по психологии, и во многих из них сказано, что боль – естественный сигнал для нашего тела. Она необходима для того, чтобы мы избегали источник опасности. Если мы бы не смогли испытывать боль – мы бы погибли. Она нужна нам, чтобы выжить. Чтобы в следующий раз мы не играли с огнем, потому что он может не только оставить ожог. Он способен сжечь до углей.
Десмонд – мой источник боли, и по всем законам самосохранения мне нужно держаться от него подальше.
Но почему-то я не убегаю от него, сломя голову. Почему-то я стою и внимательно всматриваюсь в его лицо, отмечая тени под глазами и взгляд, похожий на… Уставший? Измотанный? Тоскливый?
Вдруг мое обеспокоенное разыгравшееся воображение выдат картинку, как Десмонд в таком состоянии сегодня ночью садится за руль и разгоняется. А на следующее утро я смотрю за завтраком новости, где показывают его искореженную машину. И до конца дней я буду винить себя в том, что не выслушала его.