Мир без милосердия
Шрифт:
«Закон у нас один — гони вперед своего коня, пока не свалится конь, или седок, или оба вместе!»
«...Им чужда логика...»
Роже задумался. Что бы это значило для него? Ранняя женитьба, глупое желание протянуть в седле подольше?
«...Что другим кажется пустяком, для них вырастает в подлинную трагедию. Поэтому рожденные под знаком Рака часто раздражают окружающих и вступают с ними в конфликт...»
«Подумаешь! Я уже пятнадцать лет в конфликте со всем миром, в конфликте с самим собой».
«Однако
«Сильные люди? Уж не Цинцы ли? Хотя почему бы и нет! Для женщины она просто всесильна. Да кое-кому из мужчин даст двести метров гандикапа!»
«...Рожденные под созвездием Рака любят природу, уединение, охотно путешествуют. На работе по причине сложного характера у них всегда осложнения. Рак — это тип мыслителя, ученого, музыканта. При отсутствии таланта становятся добросовестными чиновниками...»
Роже отбросил газету.
«Бред какой-то! Столько напутано, что из этой кучи ничего невозможно отвергнуть. И насчет таланта, это, пожалуй, верно. Боюсь, чиновника из меня не получится. А вот о женщине под знаком Рака. Ведь мы с Мадлен появились на свет в одном месяце».
Роже вновь поднял газету и нашел нужный гороскоп.
«К женщине, рожденной под знаком Рака, можно отнести многое, что касается мужчин. Еще больше страдают оторванностью от реального мира, Они женственны, верные подруги и превосходные матери. Чувство долга для них превыше всего. Из них получаются героини или истерички. Особенно неблагоприятен союз Рака с Тельцом, Весами, Единорогом...»
«Единорогом меня, конечно, не назовешь, но и брак с Мадлен благоприятным тоже».
— Ты ел? — Голос Мадлен не удивил, словно появление жены в такую рань было естественным и обусловлено всем его вчерашним поведением.
— Обычно ты спишь дольше...
— Это можно понимать как «доброе утро»?
— Прости, считай, что я поздоровался раньше...
Мадлен села рядом с ним.
— Я и считаю... Считаю всю жизнь... И даже когда ты забываешь поздравить меня с днем рождения, мотаясь где-то в Голландии, считаю, что ты поздравил...
— Совершенная жена — такая жена, которая не требует от мужа быть совершенным!
Не реагируя на шутку, Мадлен продолжала:
— ...Когда мне тяжело на душе, а от тебя ни строчки — лишь из газет узнаю, где мой муж сейчас, — считаю, что ты рядом...
— Не надо, Мадлен... — покорно попросил Роже, словно щитом прикрываясь покорностью.
Мадлен была права тысячу раз, но начинать этот нелепый разговор здесь, сейчас...
День вчерашний лишь усугублял его вечную вину перед Мадлен, которую он особенно остро ощущал в минуты приступа пессимистического настроения. Роже встал.
— Мне пора собираться. Утром индивидуальная горная гонка. Вон на тот шарик. — Роже кивнул в сторону голой горы, напоминавшей бильярдный шар, как бы случайно кем-то заброшенный в эту равнинную местность.
— Знаю. Жаки довольно
Что-то в голосе Мадлен, когда она говорила о Жаки, показалось Роже странным, но он не смог понять это сразу, а задумываться не особенно хотелось.
— Мне показалось, что тебе здесь немножко скучно? — спросил Роже.
— Наоборот. Весело. Особенно по вечерам. Столько симпатичных парней. И славный старикашка Вашон...
— Прости, что я не могу быть с тобой...
— Какой разговор, ты занят делом... Знаешь, Вашоны решили пригласить нас к себе в день отдыха. Как мне поступить?
Роже, не ожидавший такого вопроса, пытался лихорадочно, словно за партией бриджа, прикинуть возможную раскладку карт в вашоновском доме.
— Как хочешь, я не против.
— Ну иди, опоздаешь. — Мадлен поднялась на носки, поцеловала Роже и снова села как истукан. Роже чувствовал, что жене не по себе, так же как и ему. Он не привык быть рядом с Мадлен в подобные минуты. Что предпринять? Обнять, приласкать жену ему казалось нелепым и никчемным. Он пошел прочь.
Мадлен не смотрела на него. Она достала сигарету и закурила. Она делала это тайком от Роже, когда он оказывался дома. Правда, и без него Мадлен курила не часто, когда уж очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Лучше сигаретного дыма она не знала собеседника.
«У меня есть целое утро. Целое утро, чтобы сидеть и думать. Наверное, я зря нарушила традицию — не следовало ехать на гонку... Лучше бы никогда не видеть этой женщины. Знала, что встреча с ней меня подавит. Годы, в течение которых слышала, что они близки, не зачеркнуть. Нет, как она говорит о нем, как он смотрит на нее! Это уже не страсть, это больше, чем страсть — это любовь. Собственно, чего это я? Все давно известно... Хотя разве беда становится меньше, если знаешь о ней заранее? Может быть, но не когда теряешь близкого... Особенно страшно, когда понимаешь, что не можешь его возвратить!
Уж и не помню, как все надломилось во мне и безразличие затопило душу. Вдруг почувствовала себя одинокой. Да, одинокой, почти незамужней женщиной! Есть, наверно, философия одиночества. И нелегко в ней разобраться. Одиночество — высшая школа человеческих страданий. В страданиях притирается все — будущее и настоящее, подлинное и фальшивое... Вдруг решаешь, что лучше иметь дело с мужчиной, который принадлежит другой, чем принадлежать мужчине, которого практически с тобой нет. Я не знала удовольствий от случайных встреч. У меня не было подруг: считала мужа вернее любой подруги.
Часто я спрашивала себя: зачем нужна Роже? Ведь даже бесчувственный чурбан понимает, что он повязан супружеским долгом. Профессия? Или эта авторучка в юбке? К сожалению, все сложнее. Роже нужна жена только для показа. Он считает себя преданным мне по-своему. Говорят, верность, рожденная в долгой совместной жизни, приходит на смену любви, хотя люди и перестают волновать друг друга...»
Слезы, словно холодные дождевые капли, случайно попавшие на ресницы, застилали глаза. Но Мадлен поленилась смахнуть их рукой. Сквозь слезы, в которых солнечные лучи создавали радужную игру красок, мир выглядел веселым.