Мир без милосердия
Шрифт:
Слово «артистический» напомнило Роже имя черноволосого парня. Теперь Роже вспомнил, где видел симпатичное лицо — на конвертах долгоиграющих пластинок. Как-то Цинцы покупала пластинки, и целая стена музыкального магазина, состоящая из портретов черноволосого певца, поразила Роже: «Везет этим голосистым птичкам! Нам такое только снится! Хотя тоже вниманием не обижены!»
— Вы Саша? — спросил он скорее для того, чтобы продолжить разговор, чем проверить свое предположение.
— Да я, конечно, — сказал черноволосый таким
Роже шагнул в душный полумрак вагончика. Только теперь он разглядел еще одного мужчину, сидевшего за небольшим столиком с начатой бутылкой виски. Мужчина встал и представился:
— Беновена. Трубач из Бразилии.
— Вашон собрал интернациональную бригаду. По вечерам мы даем концерты в местах, где останавливается караван, — пояснил Саша.
— Вот уж не думал, что едем с музыкой. — Роже удивленно пожал плечами. — Ваше имя мне тоже знакомо.
Саша сказал:
— Конечно. Беновена — пятая труба мира.
— И вы здесь, в этом караване?
— Надо делать не только музыку, но и деньги, — вмешался бразилец, — а молочно-кондитерские короли щедро платят. Не так, конечно, как вам, гонщикам, но жить можно!
Налили виски. Роже отказался наотрез.
— Сегодня же день отдыха! — проворчал Беновена. — До завтрашнего старта все пройдет.
— Я вообще не пью крепких напитков. Изредка сухое вино...
Саша невозмутимо добыл откуда-то из-под сиденья бутылку бургундского.
— Как у себя дома, во Франции, — пошутил он. — По набору вин Квебек конечно же больше край французский, чем канадский. Недаром Квебек хочет отделиться от Канады и примкнуть к нам.
Роже с удовольствием тянул несколько переохлажденное вина Беновена напился быстро. По тому, как он говорил, часто моргая большими черными глазами, можно было заключить, что состояние алкогольного опьянения ему не в новинку.
— Не люблю пить по вечерам, — как бы угадав характер мыслей Роже, сказал Беновена. — По вечерам я предпочитаю зарабатывать на выпивку.
— Я тоже как-то выступал на сцене, — чтобы поддержать разговор, сказал Роже. — В рождественском спектакле «Крисмас» играл последнюю букву С.
На актеров признание Роже не произвело ожидаемого впечатления.
— Беновена сочинил здесь хорошую пьесу для трубы, — сказал Саша.
— Не называй ее хорошей, мой мальчик. — Беновена был втрое старше Саша, и разница в возрасте особенно разительно бросалась в глаза теперь, когда трубач крепко выпил. — Разговоры о неисполненных пьесах — хороши они или плохи — чистая ерундистика. Хорошая пьеса лишь та, которая завоевывает зал и доставляет ему удовольствие. Если публика может обойтись без пьесы, значит, это плохая музыка.
— Оптимист— кто думает, что птица в его саду клюет только червяков, — вдруг очень мудрено высказался Саша.
И Роже увидел перед собой капризного, избалованного
В домик постоянно заглядывали люди. Скоро о Роже совсем забыли. Из задумчивости его вывел громкий голос. Кто-то из вошедших — видно, тоже следовавший в караване — саркастически произнес:
— Культура в американском представлении — это то, что они умеют делать, а обезьяны нет...
Роже, воспользовавшись паузой, незаметно выскользнул из вагончика и зашагал к своему колледжу.
«Им тоже несладко в велосипедной упряжке. Имя Саша для меня и Цинцы казалось каким-то недосягаемым. Не представлял, что Саша пойдет в гонке даже за мной. Что значит гипноз славы — никто не хочет видеть за ее блеском тяжелой, черной работы!»
Когда он вернулся в гостиницу, французы, одетые в выходные костюмы, нарядной толпой стояли во дворе колледжа, окружив Кристи и Мадлен. Оскар витийствовал:
— Я не стал фоторепортером только по одной причине — едва брался за телеобъектив, самое интересное происходило под носом!
— Причина, не мешавшая тебе класть в карман самые солидные куши, — сказал Роже и, обняв Мадлен, по-отечески поцеловал ее в лоб.
Она прижалась к нему, словно для молитвы сложив на груди руки. Это было, конечно, жестоко — не увидеться с женой после вчерашнего тяжелого этапа. Но желание быть с Цинцы взяло верх над чувством супружеского долга.
«Если бы Мадлен знала... — Он поморщился, будто ощутил внутри какую-то резкую боль. — Хотя... разом больше, разом меньше... Пожалуй, надо Мадлен сегодня приласкать. Бедная девочка напереживалась с непривычки».
Он думал о вчерашнем, заведомо манкируя трагичностью обстановки. Хотелось помнить только о том, что слабость переросла в триумф.
Роже поймал на себе ревнивый взгляд Кристи.
«Как бы эта дурочка чего-нибудь не ляпнула в доме своего папаши. Славненький получится день отдыха! Не дай бог еще Цинцы придет к Вашонам, и, как говорят итальянцы, будет «комплетто».
Кристи засуетилась:
— Давайте по машинам. Ехать больше часа. Нас уже ждут. Папа не любит опаздывать к столу.
Роже первым нырнул в машину Кристи, взгромоздившись за руль.
— Ты не знаешь дороги, — сказала Мадлен, усаживаясь между ним и Кристи на переднем сиденье.
Эдмонд, Гастон и Жаки уселись сзади. Оскар прихватил остальных в свой раскрашенный и такой нелепый при сравнении с обычной машиной командный «додж».
— Одно судно из каравана, — начал Жаки, обняв за плечи товарищей, — потеряло ориентировку. «Где я нахожусь?» — последовал запрос. Со встречного судна ответили: «А куда ты идешь?» — «Не знаю...» После долгого молчания раздалось в ответ: «Если не знаешь, куда идешь, то не все ли тебе равно, где находишься?»