Мир без милосердия
Шрифт:
— Вы должны идти на анализ. В том доме, за углом на первом этаже. — Он ткнул в сторону ближайшего особняка своим костлявым пальцем.
Когда Роже вошел в большую комнату с огромными столами, заставленными знакомыми бутылями толстого желтого стекла, скандал только разгорался.
— Я не буду мочиться в комнате, где ходит полсотни посторонних людей! — на плохом французском языке кричал швейцарец. Судя по темпераменту и произношению, уроженец итальянских кантонов.
— Подумаешь, какой пуританин! — сказал главный
— Что, что он сказал? — не понимал швейцарец.
— Он сказал, — вставил Роже, — что есть шестьсот сорок миллионов планет типа Земля только в нашей Галактике, и потому исключительность человека аннулируется.
Товарищ швейцарца по команде лишь упрямо и молча тряс головой, не слушая никаких доводов.
«Совсем ошалели ребята! Какая знакомая картина! Давно ли я сам петушился под стать им?»
Роже решил не вмешиваться, а посмотреть, что из скандала получится. Первый швейцарец подскочил к Крокодилу.
— Роже! Вы всегда были против допингового контроля! Объясните им, что я никогда не мочился, как собачка у всех на виду.
— Это потому, что вы слишком редко выигрывали этапы, — спокойно ответил Роже и сам ужаснулся своей жестокости.
— Я устал, — горячился швейцарец. — Потом, мне совсем не хочется это делать. Во мне не осталось жидкости. Понимаете, не осталось?
— Выпейте пива...
— Но это унизительно...
— Деньги, которые вам платят за победу, стоят того унижения. За них можно помочиться и на Елисейских полях...
— Мы профессионалы и имеем право делать что хотим! — прокричал швейцарец.
— Что касается моих ребят, я могу дать голову на отсечение — они не сделали ничего дурного. У них хватило бы сил пройти еще половину такого этапа. Гонщики — солидные люди, — начал горячиться и менеджер швейцарской команды. (Это показалось Роже подозрительным.) — Гонщики делают такую же работу, как представители самых опасных производственных профессий...
— Вы меня не уговаривайте, — пытался остановить швейцарского менеджера главный врач. — Правила есть правила. Семь этапов они действовали — будут действовать и впредь.
— Мы не против правил. Мы против узаконивания правила, которое позволяет людям постоянно думать, что мы подонки!
— Глупо! Честному человеку нечего бояться, что его будут подозревать. Анализ лишь подтвердит его честность. А ваше поведение будет обсуждаться на судейской коллегии. Гонщик должен знать, что существуют писаные и неписаные законы спорта. И победители должны давать молодежи хорошие примеры, а не дурные...
Прекрасно понимая всю бессмысленность спора, особенно для швейцарцев, и чтобы как-то разрядить накалившуюся обстановку, Роже сказал:
— Даю хороший пример. — И пошел к бутылкам.
Швейцарский тренер продолжал горячиться:
— Если никому не верить, добро
Роже не стал слушать, чем кончится спор. Он пошел одеваться и вместе с командой поехал домой.
— Оскар, возьмите, пожалуйста, мой чемодан с грузовика — мне нужен выходной костюм. Хочу погулять с Мадлен.
— Ладно, — сказал Оскар. — Ты ложись-ка быстрее на стол к Дюку. Были судороги?
— Нет. Опять забулькало колено.
Когда Крокодил укладывался на массажный стол, в комнату ворвался Оскар.
— Слышишь? Анализы показали, что оба швейцарца принимали допинги. То-то они шли как на электрической тяге! Когда их приперли к стенке, молодцы прикинулись дурачками, как обычно заявив, что не знают, откуда у них в моче бензадроловые.
— Ты вчера как в воду смотрел, предупреждая Вашона. Я и то чувствую на этапе: идем ходко — вчетвером двоих догнать не можем...
— Врач разыскал менеджера швейцарцев и напомнил о клятве головой. Тот лишь пожал плечами: дескать, гонщики не всегда посвящают тренера в личные секреты!
— Если все подтвердится, — сказал Роже, — и молочно-кондитерский король, влюбленный во Францию, захочет перенести сюда и наши законы, парни могут получить по пятьсот долларов штрафа.
— Или год тюрьмы каждый... Нет худа без добра. Ты схлопотал себе четвертое место и бонус.
— Предпочел бы остаться на шестом. Жалко ребят. Зарвались, потому что так не хотели упускать коровий гандикап.
Массажист закончил обработку ног и повернул Роже лицом книзу. Говорить стало неудобно, и Оскар встал.
— Пойду послушаю, что сейчас будет на судейской коллегии. Приглашают всех менеджеров. — Оскар направился к выходу.
— Не забудь про мой чемодан! — крикнул ему вдогонку Роже.
Более получаса пробегал Оскар в поисках чемодана Роже, но нигде не нашел. Ни в грузовике, ни на складе, ни в общежитии. Он даже подумал, что чемодан закинули в отель, где жила Мадлен. Позвонил ей. Но чемодана не оказалось и там. Времени до совещания уже не оставалось, и Оскар кинулся бегом к отелю «Виннипег». Комиссар Ивс уже держал вступительную речь:
— Конечно, можно двояко смотреть на допинг. С одной точки зрения — рассудочной и с другой точки зрения — эмоциональной. И здесь, конечно, есть о чем поспорить. Второй взгляд привел к тому, что все настоятельнее стало звучать требование легализовать допинг. Нас интересует третья сторона вопроса. А именно: чистота нашей гонки...
— Чистота молока, — кто-то подал голос с места.
Ивс оставил реплику без внимания.
—...Что такое спорт? Это состязание человека с человеком или человека с химической промышленностью? У науки надо взять самое лучшее. А именно: соревнование человека с человеком должно проходить с такой же чистотой, с какой проводятся научные эксперименты.