Мир без огня: путешествие в пустоте

Felix Comrade

— Это вы довели всё до этого, — монотонно и спокойно проговорил Такеши. — Выдай вы беглецов раньше, сейчас кровь не лилась бы.

— Моя вина… — кивнул Хироки, крепче сжал катану. — Моя вина в том, что я не прикончил тебя ещё на въезде в деревню. Моя вина, что позволил вашему жалкому клану драть с нас налоги. Моя вина. И я отвечу за этот просчёт.

Маэда тяжело вздохнул, поднял лошадь на дыбы и с таким же безразличным взглядом, как и всегда, бросился на Суэно. Тати и катана с лязгом соприкоснулись

и в то же мгновение снова потеряли друг друга.

Второй наскок закончился для Маэда менее удачно, лёгким движением Хироки подсёк лошадь, отчего та, сбросив наездника, проехалась несколько метров по земле и, издав протяжное ржание, замерла.

Тати и катана схлестнулись вновь. Оба смотрели друг на друга в упор, прожигая взглядом. По Сатомори раздавались крики: воинственные, радостные или жуткий вой. Мгновение спустя катана прошлась по поверхности доспеха, заставив тати отступить.

Протяжный выкрик. Легенды, что лицо этого самурая не меняется — ложь. Сейчас в них читалась настоящая ненависть, животная жестокость и желание убивать. Тати тяжело опустилось на наплечник, в миг сорвав его.

— Медленный, — раздалось со стороны катаны. — Тяжёлый, неуклюжий. И с чего это ты считаешься одним из лучших, а?

— Когда вороны будут выклёвывать тебе глаза, — тот же спокойный тон со стороны тати. — Поймёшь.

Очередной удар катаны, пришёлся между предплечьем и плечом. Тати, вместе со сжатой в кулак рукой, с лязгом упало на землю. Над холмами Сатомори раздался рёв, точно бы льва, ошпаренного огнём.

— И это о тебе слагают легенды? — катана возвысилась над головой противника. — Легендарный самурай Маэда Такеши?

Плавное и быстрое движение, чувство тяжести в левой руке и танто глубоко вошёл прямиком в шею. Перед смертью он увидел лишь тот же взгляд, в котором, кроме желания убивать не читалось более ничего. Катана упала на землю, подняв вокруг себя клубы пыли.

Тем временем битва за Сатомори подходила к концу. Многие крестьяне под натиском натренированных и верных асигару, сложили оружие, и израненные и усталые возвращались на главную площадь.

— Маэда-доно! — к самураю подбежал один из подданных. — Ваша рука!

— Заткнись! — стиснув зубы, прорычал мужчина. — Веди всех на площадь! И коня мне!

***

Когда звуки боя стихли, Хотару наконец вышла из рёкана и направилась на главную площадь, где собралась толпа. С трудом она расталкивала подавленных и усталых крестьян, пытаясь выбраться в центр.

Окровавленное тело в доспехах рода Такеда. Закрытые тяжёлые веки. Хироки Суэно лежал под ногами у коня Маэда Такеши. Сражённый в последнем бою, самурай без хозяина, муж без жены, отец без дочери.

Хотару пыталась закричать, однако что-то тяжёлое застряло в

горле, потому она издала лишь сухой хрип и бросилась к убитому мужчине. Слёзы обжигали лицо, дышать становилось всё труднее, спадающие на глаза волосы не давали как следует рассмотреть лицо убитого.

— Вы — псы, недостойные даже взгляда нашего господина, — раздался громогласный голос Такеши. — Ваша дыра — ошибка судьбы. Все, кто стоит здесь — сброд и ничтожества, порождённые такими же ничтожествами без собственного рода!

Никто не отвечал, звенящая тишина тяжелым облаком повисла над собравшимися.

— Вы не выдали нам Вакада, думая, что сможете укрыть грязных предателей, таких же, как и вы, — Маэда махнул рукой.

На площади показались две пики с насаженными на остриё головами Чиё и Ёсиры. На лицах их не было ни страха, ни печали. Лишь сожаление за то, сколько горя они принесли в это место.

— Но сколько не прячь, правда всегда найдётся, — голос оставался таким же, холодящим душу. — Это гадкое место не должно более существовать на картах и в памяти людей. Сжечь его дотла!

— Такеши! — раздался жалостный и сдавленный крик Хотару. — Не надо, Такеши!

Самурай промолчал, не обращая внимания на вцепившуюся в стремя девушку.

— Такеши! Прекрати! — наконец, он взглянул на неё, всё теми же холодными глазами. — Такеши… Я… я люблю тебя, Такеши!

Звон лезвия о ножны, кровь снова обагрила песок. Тяжёлое тело Хироки Хотару упало рядом с телом её отца. Без угрызения совести, без жалости и тревоги Маэда вернул тати в ножны. И наблюдал. Наблюдал за тем, как минута за минутой Сатомори погружается в пучину огня.

Наблюдал за тем, как рушатся дома, воспламеняются склады и лавки, как живьём горят младенцы и женщины. Наблюдал с тем же абсолютно спокойным выражением лица. Он следовал лишь своей верности дому Хосокава.

Маэда Такеши выполнил свой долг.

Примечания:

Яри — японский тип древкового оружия, представляющий собой копьё и имеющий множество модификаций. Термин появился в период Камакура.

Асигару — вид лёгкой пехоты в средневековой Японии, из не-самураев, основным оружием которой были яри.

Танто — (яп. танто:, букв. «короткий меч») — кинжал самурая.

Каса — японский национальный головной убор. Представляет собой конусообразную шляпу.

Шиноби — разведчик-диверсант, шпион, лазутчик и наёмный убийца в средневековой Японии.

Ниндзюцу — сформировавшаяся в Японии в XV–XVI вв. комплексная дисциплина, включающая в себя искусство шпионажа, методику диверсионной работы в тылу врага, элементы выживания и многое другое.

Сатомори — яп. (деревня)(лес).