Мир без принцев
Шрифт:
— Обещаю.
А потом она исчезла в лабиринте, подобно белой розе в могиле.
Тропою Красношапочников
Агата
Тишину заглушили какие-то крики и шелест листвы от чьего-то быстрого бега. Агата не двигалась, её позвоночник пульсировал после удара камня, брошенного ей в спину. Все это время она была сосредоточена на том, чтобы спасти свою лучшую подругу и вернуть её. Но ради чего возвращать-то? Чтобы вновь она досталась Убийцам-Старейшинам? Или, чтобы столкнуться с еще большим количеством нападений на Гавальдон неизвестных убийц? Вернуть Софи в город, который желал только её исчезновения?
Агата думала о всех, тех невинных женщинах публично сожженных на городской площади, еще совсем недавно, и она почувствовала себя нехорошо. Как мы вообще можем вернуться домой, после такого? Их будущее в Гавальдоне было таким же темным, как и лес вокруг неё сейчас. Чтобы вернуться домой, ей нужно было не просто спасти Софи, а победить этих загадочных убийц (кем бы они ни были) и прекратить эти нападения раз и навсегда.
Но она не имела ни малейшего представления откуда начать поиски своей подруги. На протяжении сотен лет горожане прочесывали лес, в поисках своих пропавших детей — но единственное, что им удавалось, это выйти к тому месту, с которого они начали поиски. Как и пропавшие дети, она с Софи видели, что лежит за лесом: опасный мир Добра и Зла, которому не было конца и края. Им посчастливилось вернуться, запечатав навсегда врата между настоящим и сказочным мирами... вернее, она так думала. Одно желание и эти ворота вновь открылись.
Где бы сейчас не была Софи, она подвергалась ужасной опасности.
Поднявшись с колен, Агата шагнула в Бескрайний Лес, захрустев башмаками по мертвым листьям. Медленно продвигаясь вперед, вслепую, на ощупь, проводя руками по растрескавшейся коре, по ветвям покрытых паутиной... Она ударилась головой о дерево и спугнула тень, которая брызнула ей чем-то мокрым в лицо, а потом с шипением растворилась во тьме. В ответ раздался хор рычания и стонов, по всему лесу, словно спящий враг призывал свою армию. Ошарашенная Агата соскребла слизь со своего лица и вынула кинжал Рэдли из кармана. У неё под ногами началась какая-та возня.
Сквозь опавшие листья, она увидела зрачки в подлеске — они открывались и закрывались, желтые и зеленые, промелькнувшие то в одном, то в другом месте. Агата сжалась, прислонившись к дереву, стараясь не моргать. Постепенно её глаза привыкли, как раз вовремя, чтобы увидеть восемь плавных теней, тянущихся из земли. Они окружали её ноги, извиваясь, будто кольца дыма.
Змеи .
Только эти были толще обычных змей,
А потом, все разом, они выстрелили в неё струей...
Сгустки змеиной слизи пригвоздили Агату к дереву, и она выронила кинжал. Она пыталась высвободиться, но кислая пленка попала ей в рот и глаза, и теперь она видела лишь размытые колючие силуэты. Все они нацелились в разные чести её тела, обвившись вокруг неё, впиваясь шипами ей в кожу. Безмолвно раскачиваясь из стороны в сторону, Агата увидела последнюю, больше прочих, сползшую с ветви и обнявшую шею девочки своим холодным и черным хвостом. Когда змеиные шипы укололи её горло, она судорожно вдохнула побольше воздуха, но чудовищная голова уже ползла к её лицу. Змея прижалась скользким носом в пленке из змеиной слюны на её щеках, пристально глядя своими ядовито-зелеными зрачками... а потом начала сжимать. Агата с трудом сглотнула и закрыла глаза.
Но почувствовала она не боль, а только, что её душа заметалась в поисках воспоминания... Она сидит на берегу озера, положив голову кому-то на плечо. Рука об руку, их пальцы переплетены, солнечный свет омывает её кожу, дыхание размеренное. Агата слушала тишину счастья, мгновение — Долго и Счастливо... А потом острая, колющая боль пронзила её тело и она поняла, что пришел её конец. Вцепившись в руку рядом с ней, Агата уставилась на их отражение в озере, желая увидеть в последний раз свое счастливое лицо, перед тем как...
Но второе лицо принадлежало не Софи.
Свет пронзил тьму. Змеи с шипением отпрянули и убрались обратно под опавшую листву.
Агата открыла глаза. Не веря своему счастью, она начала озираться в поисках источника света. Сквозь пелену слизи, она увидела, что это был её палец. Он светился золотом, как и тогда на свадьбе. Она одновременно почувствовала тошноту и облегчение. Оба раза она думала о нем.
Юба предупреждал, что магия следует за эмоциями. Она потеряла власть и над тем и над другим.
Однако на этот раз палец не погас. Озадаченная Агата подняла его вверх. Она сосредоточилась на том, чтобы как-то отлепиться от этого дерева, и неожиданно он разгорелся ярче, будто ждал дальнейший распоряжений. Сердце Агаты забилось чаще. Она попала в волшебный мир. Ее магия вернулась.
Изнемогая от боли, прилипшая к дереву Агата едва ли была в состоянии припомнить заклинания, что она проходила в школе. Но когда дыхание её успокоилось, она сумела вспомнить основы «отворот черных чар», и слизь смылась с кровью, оставляя её черное платье липким и мокрым. Однако она еще каким-то чудом была жива, и, несчастно простонав, Агата подобрала кинжал Рэдли и оторвалась сырой коры.
Палец пылал, и она размахивала им, будто факелом, пробираясь через деревья, в поисках тропки, как учил их Юба. Как и все вожатые групп Школы Добра и Зла, старый гном использовал Синий Лес, с буйной растительностью, спокойный учебный полигон, предназначенный для имитации Бескрайнего Леса, который должен был подготовить студентов к тому, с чем им там придется столкнуться. Агата протиснулась между двумя сгнившими стволами, стараясь не обращать внимания на саднящие порезы на теле. Теперь Синий Лес казался жестокой шуткой Школьного Директора.