Мир будущего
Шрифт:
26. В Атлантис!
Электричество возвращалось в лифтовую вертикаль, копьем пронзая черную массу сектора, распускаясь цветком чистейшего белого света. Оно достигло нашего подъемника, сравнялось с ним, а затем умчалось дальше, зажигая верхние «этажи». Одновременно вдоль и вглубь уровней ползли светящиеся плети, обнимая громаду мегаполиса невесомой сияющей сетью уличных фонарей, горящих окон, витрин и рекламных щитов.
Стали видны другие подъемники, тоже замершие на разной высоте слева и справа от нас. Внутри них беспокойно
Пришлось прикрыть глаза рукой: свет разгорался так ярко, что грозил выжжечь сетчатку. Может, так выглядит Рай? Уже не цветок, а нестерпимо полыхающее дерево, с растущими ветвями разгорающихся уровней и покрывалом сплетенных улиц.
Дальше все происходило в полуобморочном, размытом тумане. Электрическая феерия достигла апогея и замерла. Мир сдвинулся с мертвой точки: бесшумно тронулись и поползли подъемники, рядом шевельнулся Ник. На высоте Четвертого уровня заработала панель управления, мы проехали еще один этаж и остановились на границе Третьего.
К нам потянулись руки и почти вытащили нас из лифта: не спешившие заходить в лифт набилианцы интересовались, все ли в порядке, и отчего перемкнуло целый сектор. Отовсюду доносились встревоженные голоса и восклицания: правда ли, что подъемники, находящиеся ниже пятого уровня, разбились вдребезги? Как много жертв?
Не обращая на толпу внимания, Ник протянул мне ладонь, и я взяла её без раздумий, не думая о последствиях, о чтении, о нашем прошлом. Взяла его за руку, как обычного человека, и никакие образы меня не побеспокоили. Нам пришлось буквально пробиваясь сквозь скопление тел — они излучали волнение, испуг.
А еще — взбудораженность и противоестественную, тщательно подавляемую радость. На каждом уровне нашего несчастного сектора происходило одно и то же: люди покидали дома, чтобы влиться в наполняющее улицы человеческое море и обсудить случившееся.
Жизнь граждан Набила спрограммирована с рождения и до глубокой старости. Счастливые события в ней наступают точно по расписанию: безоблачное детство, образование, успешные карьера и супружество. Им незнакомы понятия «война», «борьба за жизнь», «свобода». Они не знают, что такое раствориться в любви или сгорать от ненависти. И, может, поэтому, большую часть отведенного им срока набилианцам утомительно, невыносимо скучно.
Сейчас же произошло небывалое: в кои-то веки в их упорядоченных, просчитанных до мелочей жизнях произошло нечто экстраординарное.
Может, открытый подъемник и правда принес удачу? Не считая враждебной встречи с Магарони и его людьми, все складывалось очень и очень удачно. Мы остались живы, рухнув в пропасть наперегонки с судьбой; затерялись среди бурлящей толпы, беспрепятственно добрались до стеклянной трубы и перешли в соседнюю башню.
Сектор А тоже бурлил, но не так. Живущие вдали от Барьера даже не были в курсе коллапса, хотя свидетели разносили эту весть со скоростью звука. Пули до порта ходили именно отсюда, что снова было нам на руку — несмотря на возобновившееся электроснабжение наш сектор
Подобный инцидент в истории Высотного города случился впервые, и службы безопасности пришли в себя не сразу: перекрыли пути из Города тогда, когда мы уже мчались через горные тоннели навстречу неизвестному, пугающему будущему.
— Борк. Борк. Борк, — снова и снова повторял Ник, стиснув зубы, пытаясь достучаться до помощника по мысленной связи. Замолкал на некоторое время и начинал заново, рождая во мне слабый протест. Из-за него я не могла отстраниться и выкинуть из головы случившееся. Мысли вращались по кругу: вставший на защиту Борк, желающий убить Магарони, целующий Никель. И в обратном направлении.
Никель, Магарони, Борк.
Мужчины сведут меня с ума!
Тесная кабина пули дарила обманчивое ощущение безопасности, хотя ничего еще не закончилось. Я пыталась представить дальнейшее развитие событий: мы доберемся до порта, встретим Тимериуса. Несмотря на позднее время, в порту должны находиться штатные странники, «переносящие» путешественников из мира в мир (самостоятельные прыжки запрещены при перемещении в Атлантис). Станем ли мы ждать Борка? Удасться ли нам прыгнуть раньше запланированного срока?
По дальнейшим событиям всплывала лишь темная картинка, исполосованная надломленной паутиной помех. Прибытие в Атлантис представлялось настолько нереальным, что воображение попросту отказывалось работать.
— Что произошло с Ксаной? — спустя вечность томительного молчания спросил Никель. В его словах не было ни капли упрека, лишь безмерная усталость.
— Я виделась с ней несколько дней назад. — При мысли о подруге (или правильней — бывшей подруге?) сердце болезненно сжалось. Я глубоко вздохнула, пытаясь подавить завязавшийся в груди узел, поднимающийся все ближе к горлу. — Она не пустила меня за порог, была с каким-то мужчиной.
— Думаешь, это был он?
— Наверное. Мы поговорили…просто по-дружескому. Я ничего не говорила о готовящейся экспедиции, клянусь. Она волновалась, когда я сбежала в прошлый раз, и просила меня предупредить ее, когда я снова надумаю уехать.
Ник кивнул.
— Что ты и сделала сегодня? Понятно. Это все? Расскажи, как есть.
Я задумалась.
— Еще мы общались перед тем, как отправиться в Центр Разума. Собирались встретиться, но потом позвонил ты…
Ник еще раз кивнул.
— Встреча в холле с Магарони тоже вряд ли была случайностью.
От его слов стало еще более гадко. Захотелось срочно же уйти в туалет и как следует умыться. Сполоснуть лицо, шею, долго тереть руки мочалкой в надежде смыть с себя налет обмана и предательства, покрывшего меня по вине человека, от которого меньше всего ожидала подобного.
Возможно, она и прада не знала, что он читает ее. Он мог втереться к ней в доверие еще раньше, сразу после того, как я попросил его сопроводить тебя с Земли.