Мир царя Михаила
Шрифт:
А с другой стороны, я, как русский человек, не могу не радоваться успеху России в делах внешних. Тут можно отметить, как положительный фактор, желание нового правительства избавиться от долговой кабалы иностранных капиталистов, и, пока еще робкие попытки ограничить засилье тех же французов, англичан, бельгийцев и немцев в нашей промышленности.
Но где мое место в новой России? В парламентское болото я соваться не желаю. Не для меня это. Призывать народ к революции, зная, что эта революция невозможна - это бланкистская ересь и вспышкопускательство, с которой я всю жизнь боролся. Идти работать по профессии -
– Владимир Ильич, - сказала я, - от имени моего руководства, и с согласия императора Михаила II, хочу передать вам приглашение прибыть в Петербург и принять участие в разработке нового рабочего законодательства с последующим занятием поста министра Труда и социального Развития. В этом новом законодательстве будут учтены интересы пролетариата и ограничено своеволие работодателей. Нынешняя фабричная инспекция будет основательно реформирована, и в дальнейшем будет работать в тесном взаимодействии с Главным Управлением Государственной Безопасности.
Я думаю, что такая работа вам по плечу. Да и она доставит вам моральное удовлетворение, потому, что принесет реальную пользу тем, чьи интересы вы сейчас отстаиваете, и от имени кого вы ведете политическую борьбу. Еще раз обещаю вам, что никаким репрессиям за то, что вы делали до сих пор, вы не будете подвергнуты. Это что-то вроде “табула раса” - чистого листа, с которого можно начать новую жизнь и новые взаимоотношения с власть предержащими.
Внимательно выслушав меня, Владимир Ильич задумался, отчаянно терзая свою короткую бородку. Потом, посмотрев мне прямо в глаза, сказал,
– Товарищ Андреева, мне были очень приятны все те слова, которые вы мне сказали. Революция сверху. Совместить монархию и социализм. Это настолько безумно, что вполне может получиться. Моя идея социалистической революции в вашей истории тоже считалась безумием, но ведь получилось же! Архипривлекательнейшее предложение, черт возьми. Я хотел бы над ним хорошенько подумать. Сами понимаете, как трудно в моем возрасте отказаться от того, чему я посвятил всю свою жизнь. К тому же мне надо посоветоваться с моей супругой, - Ленин кивнул на притихшую, и внимательно слушавшую наш разговор Крупскую.
Я видела, что товарищ Ленин уже в душе почти принял наше предложение, и теперь лишь ищет самооправдание своему поступку. С едва заметной улыбкой я посмотрела на Сосо и он ответил мне кивком. Владимир Ильич клюнул. Теперь его согласие — лишь вопрос времени.
В этот самый момент Владимир Ильич, видимо, вспомнил, что мы у него в гостях и решил снова сыграть роль гостеприимного хозяина, сказав нам,
– А пока, товарищи, прошу всех к столу. Да-да, побыстрее… А то Елизавета Васильевна уже в четвертый раз разогревает свой чайник…
24 (11) марта 1904 года. Утро. Санкт-Петербург. Зимний дворец. Личные покои Вдовствующей императрицы Марии Федоровны.
Полковник Антонова Нина Викторовна.
Цок. Цок. Цок. Цокают каблуки. Приходится соответствовать местной моде, чтобы не пугать благовоспитанных дворцовых фрейлин. И так некоторые шарахаются, как черт от ладана. Благо, что показательный поход в тир с некоторыми господами офицерами заставил местных остряков прикусить языки. Итогом “перестрелки” стали
Вчера поздно вечером из Женевы пришла телеграмма от Ирины Андреевой: “Доехали благополучно, дедушка здоров, передает привет. Целуем, Ира и Сосо”.
Дедушка, как вы уже догадались, это наш “вечно живой”, известный так же среди своих однопартийцев, как “Старик”. Передает привет - значит, готов с нами сотрудничать, ну а слово “целуем”, означает, что товарищ Ульянов вернется таки на родину вместе с нашими героями. Очень хорошо, что у них все получилось, и Владимир Ильич не ушел с ходу в глухую неконструктивную оппозицию, как предполагали некоторые, а, выслушав аргументы, пошел с нами на контакт.
Такой нетривиальный ум как у него пригодится при решении множества неожиданных вопросов, которые растут перед нами как грибы после дождя. Идея поженить между собой социализм и монархию у нас многим понравилась. Хотя лишь некоторые читали “Народную монархию” Солоневича (а здесь Иван Лукьянович сейчас пока лишь в Гродненскую гимназию ходит, тринадцать лет ему всего) идея совместить эти два взаимоисключающие понятия была принята и одобрена. При удаче может получиться государство настолько нового типа, что содрогнется все прогрессивное человечество, мечтавшее о нашей гибели еще со времен царя Иоанна Васильевича Грозного.
Ее величество несмотря на ранний час, уже ждала меня в своем рабочем кабинете. Железная женщина - ее работоспособности могли бы позавидовать многие молодые и здоровые как кони мужчины.
– Добрый день, точнее утро, Нина Викторовна, - поприветствовала она меня, подняв голову от бумаг, - что-то вы сегодня с утра такая радостная, неужели есть вещи, которые еще могут радовать?
Рандеву с Варягом 3. Мир царя Михаила
– Доброе утро, Ваше императорское величество, - ответила я, - кажется, мы нашли для правительства идеального министра труда и социальной политики, который может послужить идеальным противовесом господину Столыпину…
– Кто же этот достойный господин?
– с улыбкой спросила Мария Федоровна.
– Это некто Владимир Ульянов, - ответила я, - возможно, что это имя вам знакомо.
– Нина Викторовна, - Мария Федоровна нахмурилась, - вы уверены, что это правильное решение?
– она покачала головой, - Ведь это брат человека, который собирался убить моего мужа, а в вашей истории именно он стал причиной гибели обоих моих сыновей.
– Ваше величество, - ответила я, и спросив разрешения, присела напротив Марии Федоровны, - вы, возможно, не обратили внимание на некоторые нюансы, когда изучали нашу историю. Причиной краха государства и гибели вашей семьи стали столько не большевики во главе с Лениным, сколько рвущаяся “порулить” орда либеральных интеллигентов, и примкнувших к ним фабрикантов, устроивших заговор и свергнувших монархию в феврале семнадцатого. Именно либералы, а не большевики бесновались и в прессе и на митингах, требуя смерти и вашему сыну и всей его семье. Именно либеральная буржуазия была согласна на роль надсмотрщиков при колониальной администрации, лишь бы им позволили оставить себе все, что нажито непосильным трудом.