Мир, что (мен)я покорил
Шрифт:
Её палка просвистела в нескольких сантиметрах от моего лица. Несмотря на её слепую ярость, девушка всё ещё оставалась неплохим воином.
— О нет, только не уничтожай! Лучше удаrrrrь меня! Заrrrуби! Отrrrежь голову!
Наконец-то девушке надоели мои насмешки, и она смогла меня очень болезненно стукнуть в бочину после неудачного уворота. Я шикнул, чувствуя, как внутренние органы меняют свою позицию куда-то по направлению к горлу. Ладно, шутки шутками, пора и опозорить её.
— Гравиконтроль! — вскинул я руку, и Аркаша взмыла в воздух на метр. Её налившиеся кровью глаза широко раскрылись,
— Что ты сделал?! Опусти меня обrатно!
— «Обrатно» — это куда? — показывал я ей язык. — Вот если бы ты сказала «обратно», я бы понял, куда. А вот «обrатно» — прямо без понятия.
— Федя, ты… АЙ!
Это я ударил её по заднице палкой.
— ПRЕКRАТИ!
— «Пrекrати»! Какое непонятное слово на неизвестном мне языке, — вздыхал я и продолжал избивать её попу палкой. — Вот бы понимать, что ещё оно значит!
— Я до тебя добеrусь! Все rавно добеrусь!
Кричала она в попытках повернуться, но, когда ты висишь в воздухе, теряешь большую часть маневренности. Поэтому для меня не составляло вреда просто кружиться вокруг и колотить её в красивое место. Маны должно было хватить, в конце концов, поднимал я не кубический метр воды, а девушку весом в двадцать раз меньше.
— Бей хотя бы в дrугое место! — чуть ли не плакала она. — Это нечестно!
— «Дrугое»? Ох, если бы я знал, что значит это слово!.. Может быть, ты имеешь в виду «другое»?..
— Да! Да! — она напряглась, видимо, вкладывая все силы в то, чтобы произнести следующее слово правильно. — В… дrrrугое!
Боже, она так старается, но всё равно картавит! Бедолага!
— Ох, прости, не понимаю… Не понимаю! — у меня аж слёзы выступили от «жалости». Но я быстро успокоился и стал не бить её палкой, а тыкать между ягодиц. — Тык. Тык.
— НЕ СМЕЙ! НЕ СМЕЙ! ТЫ ПЕRЕХОДИШЬ ЧЕRТУ!!!
— Что-что? Я что-то пеrехожу? Ох, какая жалость, я ведь даже не имею понятия о том, что делаю! Но, наверное, это хорошо, раз ты не сопротивляешься?
Аrкаша попыталась лягнуть меня ногой, но палка была всяко длиннее. Я же продолжал тыкать.
— ХОRОШО! ХОRОШО! «ПRОШУ ПОЩАДЫ»! ТЫ ДОВОЛЕН?!
— Что ты сказала? Что значит «пrошу пощады»? Звучит подозрительно похоже на «прошу пощады», но я же не могу основывать решения на догадках. Вдруг ты сказала что-то другое, а я подумаю не то, — ткнул я её ещё раз палкой, чтобы не расслаблялась, — и ты воспользуешься положением и попытаешься меня одолеть?
— ААААААААААААААААААААААААААААААА! — похоже, у неё нервный срыв. Превосходно.
— Ладно. Спускайся.
И она шлёпнулась на землю, после чего свернулась калачиком и затряслась.
— Деньги вперёд. Консультация жертвам сексуального насилия позже. Vae victis, так сказать.
— Ты… Ты… Я только начала думать, что ты ноrмальный, но ты оказался хуже всех вместе взятых…
— Ну что, похоже, ты увидела «пятьдесят оттенков Фёдора Хиккина». Деньги вперёд. Услуги психолога после оплаты.
Какое-то время она молчала и продолжала давить на жалость, но я был непоколебим.
— Нет… Нет у меня денег. Я пrоигrала их все в кости и каrты.
Я замер.
— Повтори.
— Я пrоигrала их все в кости и каrты.
Я подошёл
— Аркаша, солнышко, а ты не знаешь, сколько стоят услуги пrоститутки?
— Конечно нет… Я пиrат, а не поrтовая шлю…
— О, нет. Ты, блять, сейчас будешь поrтовой шлюхой.
— Не буду! Я лучше застrелюсь!
Мне было ужасно противно смотреть на этого червяка под моими ногами. Конечно, я не собирался получать откуп в пять тысяч натурой. Но мне хотелось причинить как можно боли этому поганому, неблагодарному вору без единой капли совести.
— Я не знаю, что ты о себе думаешь и какого о себе мнения, но то, что ты сделала, это один из самых отвратительных поступков, которые совершали по отношению ко мне. Я не знаю, может быть, ты больная на голову, или у тебя зависимость, но точно знаю, что ни одна из причин не может быть оправданием сделанной тобой чертовщине. И я точно знаю, что бросать тебя в долговые ямы, заставлять расплачиваться или брать в рабство не имеет смысла, такой уж ты «человек». И я точно знаю, что мне не по пути с таким «человеком», как ты.
Я бросил поганую палку на траву, сплюнул и пошёл в Коктаун.
Город, как обычно, был полон жизни. Пожалуй, даже сильнее, чем обычно. Странная вещь — чёрные кареты инквизиции скакали по улицам каждые несколько минут. Народ только и успевал уворачиваться от лошадиных копыт, а особо нерасторопных и вовсе сбивали или затаптывали. Кто-то то и дело кричал и плакал.
— Ну и ну…
Впрочем, меня это не волнует. Я дошёл до таверны. Неподалёку от неё произошла авария, очевидно, причиной была чёрная колесница. Инквизиция скрылась, а пострадавших огородили деревянными досками. Я пожал плечами, после чего вошёл внутрь. Приятный запах жареного мяса и холодных напитков тут же поднял настроение. После махинаций Аркаши денег у меня было совсем немного, и даже не знаю, откуда их взять. Снова продавать перья, портсигары и шапки? Сейчас на это нет ни сил, ни желания…
Получив у Даздраперма самый дешёвый из возможных заказ, я сел за столик в углу. Народ вокруг веселился и рекой пил алкоголь, но вся эта атмосфера проходила как-то мимо меня. Я нанизал кусок картофелины на вилку и стал поглощать его в сухомятку. В голове шерстило множество мыслей. Я что-то сделал не так? Наверное, да. Моя группа просто распалась, как песочный замок от дуновения ветерка. Стоило искать в команду более надёжных людей? Не ориентироваться на пол? Конечно… Всегда, независимо от предмета обсуждения, если появляются «квоты», то всё идёт прахом. И не потому что те, кого нанимают «по квоте» хуже, чем другие. Просто из-за наличия «квот» задачей становится не получение качественного результата, а заполнение этой «квоты».
За этими фашисткими мыслями я… Заметил знакомое лицо. В другом углу таверны сидела Флюра. На её столике стояло несколько пустых кружек и горшок с увядшей розой. Судя по красному лицу, девушка была уже поддатая, и сейчас просто пялилась в стену. Я вспомнил слова Аркаши и вздохнул.
— Привет, — подвинул я к ней скрипящий стул. — Что делаешь?
Ох уж этот, сука, запах. Он не изменился ни на каплю. Девушка подняла на меня зелёные глаза, но ничего не сказала.
— Много я наговорил в ту ночь, да?