Мир Деревьев
Шрифт:
– Ты не наш брат-Дерево, – сердито топнул ножкой мальчик, – поэтому не можешь нас о чем-то просить.
«Какой-то неестественный диалог, – промелькнуло в голове Феллада взрослого. – Почему отец потакает сыну и не ввалит ему по первое число парочку полновесных оплеух за непочтительное отношение к разумному существу?»
Объяснение сему странному факту обнаружилось очень быстро. Стоило сыну взглянуть на отца, и он с ужасом увидел, как тот на глазах превращается в ледяную статую. Процесс трансформации еще не закончился полностью, и через ставшую прозрачной кожу можно было увидеть его еще живые внутренние органы: печень, селезенку, почки, продолжавшее пульсировать сердце и равномерно наполняющиеся воздухом и опадающие легкие. Феллад хотел закричать от ужаса, но на рот будто наложили заклятье немоты – юноша физически ощущал, как крик исторгается из его глотки и тут же глохнет, будто окружающий
Однако на этом странности не закончились. Феллад бросил взгляд в сторону яблони-дички и едва не обомлел – и без того могучее дерево начало пропорционально увеличиваться в размерах. Фантастический рост продолжался до тех пор, пока ветви дерева не уперлись в неожиданно ставший материальным синий купол неба.
– Ах, ты не хочешь! – Громом прогремело в ушах юноши. – Тогда прощайся с этим миром!
После этих слов дерево начало хлестать ветвями, одновременно закручиваясь вокруг собственной оси. Поначалу ничего не происходило, лишь поднялся неимоверный грохот, но через какие-то мгновения яблоня превратилась в один огромный вихрь, достигающий небес и раскачивающийся в разные стороны, ударяя всей своей массой по небесному своду. Пятого или шестого удара небеса не выдержали – синий купол сначала покрылся многочисленными трещинами, будто колоссальный паук сплел на недосягаемой высоте огромную сеть для ловли таких же огромных мух. Двух дополнительных ударов оказалось вполне достаточно, чтобы небосвод начал с грохотом осыпаться на землю.
Феллад так и не узнал, чем закончился страшный ночной кошмар. Юноша пробудился от точно такого же грохота, словно ужасный сон получил свое продолжение наяву. Сначала ему показалось, что сама гора вот-вот обрушится на его бедную голову, поскольку пол пещеры дрожал, и время от времени, будто непокорный скакун, подбрасывал юношу на десяток-другой сантиметров вверх, норовя сделать из него сочную отбивную. Так продолжалось на протяжении нескольких минут. Чтобы не удариться головой о камень или не отбить внутренности, Фелладу пришлось перевернуться на живот и во время очередного толчка приземляться на растопыренные ладони полусогнутых рук. Снаружи пещеры что-то грохотало. Кажется, приютившая молодого пластуна гора все-таки решила развалиться на тысячи мелких осколков. Юноша со страхом ожидал момента, когда каменный потолок не выдержит и рухнет на него. Но ничего подобного не случилось. Своды пещеры выдержали. Лишь в самом конце землетрясения что-то глухо ударило в дверь. Деревянная преграда не выдержала и с треском рухнула под напором неведомой силы. Тут же все свободное пространство внутри пещеры заволокло мелкой пылью, отчего в горле у Феллада неприятно запершило.
Мелкодисперсная взвесь еще долго висела в воздухе, время от времени вызывая у юноши приступы невыносимого кашля. Противный до блевоты кашель периодически едва не выворачивал его наизнанку, несмотря на то, что лицо его было плотно обмотано рубахой. Мало того, оседающие частицы пыли сильно раздражали глаза, хотя в кромешной темноте, царившей в пещере, зрение было не самым важным инструментом для нашего героя.
После того, как все немного успокоилось, Феллад поднялся со своей постели и осторожно двинул к выходу из пещеры, посмотреть, что стало причиной столь ужасного шума. Поскольку, как уже отмечалось, что-либо рассмотреть с помощью глаз было невозможно, ему пришлось задействовать свои паранормальные способности. Стоит лишний раз упомянуть, что этими своими качествами юноша был всецело обязан заботливому учителю Квакху Мудрому и его гениальному методу ментальных затрещин. С помощью этой садистской методики разумному лягуху удалось не только равномерно активизировать работу обоих полушарий мозга Феллада, но вдобавок разбудить некоторые, ранее дремавшие, мозговые центры. На сей раз молодому пластуну здорово помогла его способность обозревать мир посредством ментального зрения.
Приблизившись к выходу, Феллад лишь бегло взглянул на то, что там случилось, и одного этого взгляда ему было вполне достаточно для того, чтобы волосы на его голове поднялись дыбом от ужаса. Прочный щит, служивший до этого дверью, валялся на полу наполовину засыпанный каменными осколками различной величины, а сам выход был напрочь закупорен огромным обломком скалы. Короче говоря, в результате произошедшего землетрясения Феллад нежданно-негаданно превратился в пленника безымянной горы.
Дальнейший анализ обстановки ничего утешительного не прибавил. С помощью экстрасенсорного зондирования Фелладу удалось установить, что кроме гигантского камня от столь желанной свободы его отделяет как минимум, пятнадцатиметровый слой
«Вот подфартило, так подфартило, – подумал Феллад, – чистое везение, иначе не назовешь».
Однако в следующий момент он понял, что сам ни за что не сможет выбраться на волю, а помощи ждать неоткуда, и ему вдруг стало дурно. Каменные стены и потолок пещеры вдруг навалились на его плечи невообразимой тяжестью, грозя вот-вот раздавить его беззащитное тело. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота и наш отважный герой, готовый в любой момент сразиться со стаей чешуйчатых волчар, прожорливых зубанов или еще какой не менее зловредной напастью, неожиданно грохнулся в самый банальный обморок…
Минут через двадцать Феллад начал приходить в себя. Приступ клаустрофобии отступил, зато здорово болел пострадавший во время падения затылок. Юноша поднес руку к ушибленному месту и едва не заорал – на теменной части черепа ощутимо выделялась здоровенная шишка. Всякое, даже самое незначительное прикосновение к ней сопровождалось вспышкой невыносимой боли. Впрочем, появление гематомы на голове имело для узника подземелья также и положительное значение – неутихающая боль в голове отвлекала юношу от всяких пораженческих мыслей и здорово притупляла патологическую боязнь замкнутого пространства.
Стараясь не вызвать неверным движением очередной приступ острой боли, Феллад вернулся на свое ложе и со всеми предосторожностями лег вниз животом. Отлично – в его положении это самая приемлемая поза. Теперь можно и пораскинуть мозгами над сложившейся ситуацией.
То, что положение, в котором он оказался, можно охарактеризовать как весьма неприятное, юноша не сомневался. Вообще-то лучше всего в данном случае подходил термин «безвыходное», но по причине врожденной мнительности, он не хотел даже мысленно произнести это слово. Всякая безвыходность, безнадежность, безысходность должна означать верную гибель. Не таков был наш герой, чтобы сложить руки и не приложить всех своих сил для того, чтобы с честью выпутаться из сложившейся ситуации.
Что мы имеем? Рассуждал, Феллад, лежа на животе и опершись лбом на сложенные друг на друга запястья. Весьма ограниченное пространство пещеры, отделенное от прочего мира пятнадцатиметровой преградой, состоящей из рухнувших во время землетрясения обломков скалы, в недрах которой он так неосмотрительно обосновался на ночь. Также небольшой запас еды, воды и воздуха. В принципе, он может на какое-то время затормозить свои жизненные процессы, чтобы дождаться помощи. Однако вряд ли кому-то придет в голову искать его под обломками рухнувшей скальной стены, поскольку в Диком Лесу вполне хватает различных факторов, способных расправиться с многочисленным отрядом самых опытных волкодавов. Он сильно сомневался в том, что по его следу пошлют спасательную экспедицию – не в правилах КОТО отправлять группы на поиски пропавших без вести одиночных рейдеров. Навечно сгинувших в экваториальной сельве пластунов со всеми почестями заносят в списки павших. Вот и его – Феллада еще до того, как он умрет, в торжественной обстановке зачислят в ряды погибших, осыплют живыми цветами условное место захоронения. Спустя год даже родная мать не вспомнит его имени (тем более своей мамочке он никогда особенно не был нужен), лишь надгробный камень будет немым свидетелем тому, что когда-то на земле жил славный парень Феллад сын Дрока Рыжего.
От подобных мыслей юноше стало жалко себя до слез. Дело даже не в том, что он умрет безвременной смертью – каждый пластун в душе готов принять самую мученическую гибель, лишь бы она пошла на благо общему делу очищения планеты от различной вредоносной мерзости. Хуже всего сгинуть вот так бездарно, запертым в каменном мешке от недостатка воздуха, воды или пищи.
И все-таки Феллад категорически отказывался признать как неизбежную реальность факт своей грядущей смерти. Мозг его метался под черепной коробкой подобно какому-нибудь маленькому зверьку, очутившемуся по воле обстоятельств в точно таком же замкнутом пространстве, в каком оказался юноша. Через некоторое время «зверек» перестал метаться в поисках выхода, успокоился – это Фелладу ценой неимоверного усилия воли все-таки удалось абстрагироваться от всех явных и потенциальных страхов и сконцентрировать все свои мысли на поисках выхода из явно тупиковой ситуации.