Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2)
Шрифт:
Нет? Он напал без объявления войны?
Сеньоры, у меня для вас плохие новости! Вы не воины, вы БАНДИТЫ! — заорал я на всю стройплощадку. До самых замковых стен меня услышали. — А бандиты не могут быть военнопленными! Всё ясно, кто в бочке?
А ЗНАЧИТ РАБОТАТЬ, УРОДЫ, ПОКА ВСЕХ ВАС НЕ РАСХРЕНАЧИЛ!!! Поняли, blyat'?!
Кажется, я за малым не загорелся. Окружающие расступились, встав подальше, хотя тесным этот круг и не был.
Только теперь оставшиеся потянулись к инструменту. Все, кроме одного, кто так и остался стоять не шелохнувшись.
— А ты? — с улыбкой ягуара перед броском спросил я. В ответ — лишь презрительный
Стремя. Вжик-вжик. Стоящего дёрнули за рукав свои, дескать, бери инструмент, братан, тебя ж сейчас порешат! Этот придурок безумен! Что-то начали наперебой говорить… Но упоротая падаль не шелохнулась, хотя я видел, как внутри ему страшно умирать. Но он слишком благородный, слишком «высшее сословие не марает руки». Сам виноват. Я — Лунтик, я не играю в местное благородство. Треньк… Снова попал! Ай да я.
Шестеро. Шесть трупов. Из десяти пленённых. И двое ещё в замке в казематах, понятия не имею, каково их состояние, может и они на грани. Что ж, нормально живём, девочки! Мог и всех тут положить, и ни разу бы не дрогнула рука. Ибо надо, чтобы вокруг абсолютно все знали — собакам — собачья смерть, и пофиг, кто именно та собака.
— Длинный, — поманил я десятника, чуть отойдя. В котловане тем временем вновь закипела работа. Смотрители работ огрели кнутами и плётками «сотрудников», охрана что-то принялась кричать и орать, уркаганы взялись за инструмент… А я, отдав арбалет, просто пошёл по направлению к замку. Надо бы взбодриться и чего-нибудь выпить, потом с мастерами перетру. Вы думаете это так легко хладнокровно убивать людей? Да меня колотит внутри дай боже! Руки трясутся! Сейчас, после, а не там — и на том спасибо. — Длинный, — продолжил я мысль, чуть придя в себя, — на завтра придумайте им такую работу, где не нужен инструмент. Лопата и кирка это оружие, а они — воины и могут с оружием обращаться. Есть такие работы?
— Сделаем, как нет, ваше сиятельство! — Вытянулся воин. Теперь смотрел на меня с благоговением, как на сошедшего с небес святого. Кстати, он сильно хромает, заметно только при ходьбе, но дальше ФСИНа ему дороги нет. — В реке пусть поработают. Доски устанавливают. И сваи забивают. Там нырять надо, и постоянно в воде по пояс, работничики простужаются и болеют, уже многие и преставились.
— Сильно многие? — непроизвольно нахмурился я.
— Так четверо, — понял, что сболтнул лишнего стражник. — Но сейчас мы людишек-то того, меняем, по очереди посылаем. Не даём долго в воде ковыряться. Людишек вы велели беречь.
Угу, я велел. А самим проявить хоть чуть грамотности, что люди это капец ценный для нас ресурс, не бывает? Я уже молчу про человеколюбие, даже заикаться боюсь. Господи, ну и времена!
— Этих можете не менять. — Я коварно усмехнулся. — Если они и правда божьи люди, бог их любит и защитит. Нет — туда и дорога. Сваи забивать — тонкое искусство для их ранимых натур, справятся.
— Есть, сеньор граф… — пролепетал десятник, и я пошёл дальше, оставив его на объекте. Точно, напьюсь, поищу кого из девок, а там обед. А после — лекция перед слушателями военной академии, коих Вольдемар обещал спешно сюда для этой цели пригнать. Легион уже начерно оборудовал казармы и полигоны в деревушке с новым названием «Вест-Пойнт» (до этого там был безымянный хутор, сезонные выселки) в двух часах конной езды от замка, так что отменить мероприятие не выйдет.
Ладно,
Добраться до донжона не получилось. У входа, перед привратной башней, меня ждал эльф. Не тот, как там его, язык сломаешь, с кем любезностями и ножичками обменивались вчера, а другой, внимательно пялившийся на нас представитель его свиты. И я бы сказал, тип более… Опасный, что ли? Более влиятельный. От него вокруг веяло ореолом, хотелось вытянуться в струнку и подчиняться.
— Граф, извиняюсь за настойчивость, но, мне кажется, нам нужно поговорить, — первым заговорил он, ломая все планы. Впрочем, к чёрту планы: эльфы, за тысячелетие впервые вышедшие из своей цитадели, важнее всех планов вместе взятых. Я просто оттягивал серьёзные разговоры, мотивируя тем, что с войны приехал.
— Я правильно понимаю, что вы не глава горностаев, отправленных на войну? — усмехнулся я. — Но при этом глава горностаев подчиняется вам.
— Я бы не был столь категоричен в использовании понятия «подчиняется», — расплылся он в понимающей улыбке — польстило, что расколол их иерархию, — но ты прав, граф, я — сова. И мои рекомендации для главы отряда очень важны.
Пока шёл, немного раструсился, да и встреча с эльфом немного взбодрила. А, чёрт с ним! Потом отрефлексирую и нажрусь. И вправду, к делу!
— Пойдёмте, уважаемый, в мой кабинет. Как кстати к вам обращаться?
— К «тебе», граф, — поправил он. — На «вы» у нас называют тех, кто стоит на ранг и более выше. Мы же, надеюсь, будем общаться на равных.
И снова мой кабинет в донжоне. Роза принесла вина, хорошего, из запасов «для себя». Эльф попробовал, и о чудо, кривиться не стал — напиток достойный. Я сел на своё место, на вертящийся стул, он прошёл к окну, тяжело вздохнул, глядя на стройплощадку, вернулся и сел напротив меня через стол.
— Граф, ты напрасно переживаешь из-за этого убийства, — начал ни к селу ни к городу, с поучения, он. — На самом деле ты оказал им милость. Просто вы, людишки, этого не понимаете. Придумали себе противоестественную мораль и мучаетесь.
— Можно подробнее? — не стал одёргивать, «сам справлюсь», я. Интересно, как на произошедшее смотрят чужаки? Они не просто «не мы», они чуждые нам! Люди с иной философией и иным взглядом на мир.
— Конечно, — уверенно кивнул он. — Они проиграли. Потерпели поражение. Это ни хорошо, ни плохо, просто так есть. А проигравший должен или покориться воле победителя, или уйти за грань, сохранив честь, если не может. Третьего не дано. Нужно было лучше сражаться, лучше продумывать битву, нужно было лучше готовиться, но раз ты УЖЕ проиграл — то проиграл, и надо смириться.
Эти воины не смирились с поражением, не смогли принять покорность. Но у них не хватало духу уйти за грань. Просто потому, что слабаки. А раз так, то ты оказал им, слабакам, милость. Они должны быть благодарны тебе за то, что отпустил! Это достоинство, истинное благородство, а никак не акт излишней жестокости.
— Я мог просто не ставить им условия, на которые они не могли пойти, — попытался парировать я, стараясь, чтобы запущенные в работу мозги не вскипели и не вывалились, пробив черепушку.