Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
В итоге – больше двадцати кило. Тяжеловато, но не критично. Да и пассивник помогал, забирая полностью вес рюкзака и частично – брони и транспортного пояса. К тому же вес, рассредоточенный по всему телу, после первых двух-трех километров словно исчезал – организм подстраивался, врабатывался и в дальнейшем переставал его замечать. Тут секрет в том, чтоб грамотно распределить, без перекосов в ту или иную сторону, загрузив равномерно все мышцы. Расположено все было удобно и индивидуально – впрочем, в ПСО это обычное дело, бойцы сплошь и рядом подгоняли свое хозяйство под себя. Взять хотя бы те же магазины к автомату. Кто-то располагал их на пузе, полагая дополнительным бонусом к броне, кто-то крепил к набедренной платформе… Серега же раз и навсегда пришел к тому, что пояс слева – наиболее удобный для него вариант: пока правая рука держит автомат
И, наконец, третья линия – рюкзак. Их у него было два – на сорок и девяносто литров. Первый – «Тактик», для выходов на два-три дня, второй – «БигФут», с жестким каркасом, когда уходили за шесть-семь горизонтов. Оба из черной кордуры, с кучей строп молле для дополнительных навесок, с кнопкой быстросброса. Загрузил, конечно же, «Большую Ногу», да и то не хватило объема, пришлось дополнительные подсумки вешать. Закрепил его на транспортной площадке пассивника, отошел на пару шагов, оценивая…
– Ты там закончил на свою кучу любоваться? – окликнул его с кресла Гриша. – Я уже четыре ленты зарядил, лупамет почистил и пистолет тоже. А ты как полчаса назад завис, так до сих пор и не отлипнешь.
– Враки. Занимаюсь я, – ответствовал с достоинством Сотников.
– Да что ж долго так?!..
– А ты разок УПЗО забыл, – ухмыльнувшись, беззлобно огрызнулся Серега, припоминая товарищу давешний случай. – Сам рассказывал… А все потому, что не имеешь привычки перепроверить все двадцать раз.
– Ну тя в пень, – отмахнулся Букаш. – Вспомнил, тоже мне…
Постояв еще пару минут над снарягой и, решив, наконец, что все необходимое собрано, Серега перешел к оружию.
FN SCAR был добыт с боем. Честный трофей, который он снял с кадавра пару лет назад. Заполучив его, Серега на нем и закончил свои поиски «оружия под себя». СКАР не просто штурмовая винтовка – целая модульная система, позволяющая без усилий менять калибр и длину ствола, выбирая из трех размеров, тем самым приспосабливая под различные нужды, начиная от функций марксменки[154] и заканчивая CQC-вариантом[155]. Высокая универсальность; хорошая кучность; эргономика; крайне слабая отдача при стрельбе; надежность и неприхотливость. Все это делало из него весьма качественное оружие. Прибавить сюда «яйца»[156], которые шли первым рабочим магазином[157] – и получается уже легкий пулемет. Как он когда-то и хотел. Единственный минус – короткого ствола для своего автомата он так и не нашел, запасной был таким же. Но тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, в условиях борьбы с машинами куда важнее пробиваемость, чем удобство работы в тесноте, потому Серега особо не зацикливался.
Из обвеса: дожигатель[158] «Новеске»; подствольный гранатомет М203 на пикатинни; коллиматор открытого типа с двумя режимами работы, ночным, совместимым с ПНВ[159], и дневным, вынесен вперед, ближе к стволу; здесь же тонкая трубочка ЛЦУ[160] и фонарь; справа, над ствольной коробкой, скошен под углом сорок пять градусов – тепловизор, целый комплекс с кучей дополнительных функций и оптическим зумом; ортопедическая пистолетная рукоять, которая давала лучшую ухватистость и меньше утомляла руку; и нашлепка-амортизатор на приклад – стрелять иногда приходилось очень много, до синяка на плече. Калибр семь-шестьдесят два все ж дерется посильнее, чем пятерка. Но и пользы от него куда больше.
Серега был не единственным, кто использовал семь-шестьдесят два НАТО – фактически это был штатный калибр обоймы. И АК-308 под него – наиболее распространен. Автомат неприхотлив, запчастей имелось до черта, а большое количество самого разнообразного обвеса позволяло настроить оружие под себя. Фактически он шел штатным автоматом обоймы. Из другого личного стрелкового – пулеметы комодов, АСВК и ВССК Одноглазого, SR-25[161] Знайки, HK417 Хенкеля, КОРД. А теперь еще и КПВ прибавился. И все же несмотря на распространенность калаша ПСО никогда не болело единообразием – это считалось злом. Да, может, взаимозаменяемость ЗИПа и хорошо; но совсем плохо, когда бойца принуждают использовать то, что ему неудобно. В ПСО основное – эффективность. А эффективно ты можешь использовать только
Закончили они уже за полночь, работая при свете двух настольных ламп – экономить топливный элемент смысла больше не было. Понадобится он теперь не скоро, а как вернутся – можно и новый со складов требовать. Героями же придут, не иначе. А героям можно и подправить немного хозбыт за счет общества… Гриша, покидав барахло в баул, ушел к себе, а Серега, посидев немного в кресле, улегся в кровать, оставив гореть лишь тусклый ночник в рабочей части комнаты.
Завтра в путь. Долгая дорога. Как в детстве, в сказках – за тридевять земель в тридесятое царство. Паутина, полная тайн, горизонты, полные открытий… тьма, в которой скрывается враг. Если задуматься и разобраться в себе – не община, а именно Джунгли были его настоящим домом. Именно там Серега чувствовал себя своим, понимал, что дышит полной грудью, живет на полную катушку. Внутри стен Периметра с некоторых пор он ощущал себя как-то… неуютно, что ли. Стесненно. Словно это было лишь временное его обиталище, всего лишь хранилище припасов и база отдыха – а настоящая жизнь с ее опасностями была в паутине. Дом держал только ответственностью, долгом – но хватка эта была цепкой. Намертво. Так уж воспитан. Серега гордился тем, что он – офицер ПСО, командир обоймы; лишь это занятие – войну и защиту мирного населения, гражданских – он считал достойным настоящего мужчины. И вот – община отпускала его. Пусть не навсегда, пусть с возвратом… но вернется ли он тем же, каким ушел?..
Да и вернется ли вообще? И Первая, и Вторая экспедиции свидетельствовали об обратном. Впрочем, думать о плохом не то что бы не хотелось – молодость и энергия, бившая ключом, просто не допускали такого варианта. Конечно, вернется! Тяжело будет, понятно… но разве не тяжелее было всем тем путешественникам и первооткрывателям, о которых он столько читал в детстве?.. Разве не тяжелее пришлось Первой и Второй? Разве не тяжелее было отцу? Так же в неизвестность шли. Но ведь не сдавались. То же самое предстояло и ему.
Вот интересно, а что батька чувствовал тогда? От семьи ведь уходил. Понятно, верил, что вернется, знал, что община о жене с сыном позаботится – но все же не каждый так сможет… Однако тут как Совет приказал. Родина сказала – надо, и боец ответил – есть. Найти бы его… Встретить, обнять, показать, каким стал. Его слова, сказанные при прощании, Сергей помнил всегда. Взял за основу. Может быть, и не всегда получалось следовать в точности – но он старался. И сейчас мог бы с уверенностью сказать, что добился результата именно благодаря им.
Что ж… авось и встретятся еще. И обнимутся. Надежда всегда умирает последней, а в Сереге, как оказалось, она и не умирала все эти годы. Теплилась затаенно, в самом уголке. И ожила окончательно после записи с диктофона. Если отец там, на пятидесятом – а надежда есть, ведь старик ясно дал это понять, – обязательно увидятся! Скорей бы!..
Зевнув так, что едва не разодрал пасть, Серега перевернулся на правый бок, засунул руки под свернутый валиком бушлат и закрыл глаза. На сон пятнадцать часов. Завтра выход, и нужно наспаться впрок, на несколько месяцев вперед. В следующий раз хрен знает когда получится.