Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
– Мы еще привыкнем к смертям, – мрачно сказал Букаш. – Попомните мои слова… Скоро это станет для нас обыденным.
– Гриша… умолкни… – сжав челюсти так, что зубы скрипнули, сказал Серега. Сейчас он готов был убить Гришку. Своими руками придушить. И без того погано – а он еще добавляет…
– Вот так же, наверно, и Вторая гибла. Один за другим, один за другим… – продолжал Григорий, словно не слыша командира. – Пока все не улеглись…
– А никто не говорил, что будет легко! – обозлившись вдруг, зарычал Серега. – И хватит тут… распускать! Приказ есть? Работаем! Работаем, братья! Понял меня?!.
Гришка
– Ишь, бля!.. Привык у Большого Папы!.. День-два – и домой, день-два – и домой!.. Пошарил по комнатенкам – и доволен!.. Это Джунгли, товарищ капитан! Это война! Это смерти! Отвык?! Забыл, кто ты? Ты, сука, офицер ПСО! Так будь добр соответствовать! Яйца в кулак сжал – и вперед! Я спрашиваю – вы меня поняли, товарищ капитан?!
– Поняли… – отводя взгляд, прохрипел Гриша.
– И чтобы я не слышал больше!
– Есть…
Простившись с бойцом, вышли наружу, закрыв гермодверь – и Дровосек, врубив плазменный резак, прихватил ее по шву, превращая технический этаж в склеп. Мертвым – мертвое, живым – живое.
То, что Олега загрызло нечто из вентиляции, было ясно как день. Откуда еще оно могло вылезти? Это подтверждал Кирюшка, об этом сказал и Тундра, еще с вечера осмотрев воздуховод.
– Здесь оно и шло, – потерев пальцем влагу на бетоне, сказал он. – Я, правда, других следов не вижу – но этого достаточно. Откуда еще воде в вентиляции взяться? Оно принесло…
– Клещ? – спросил Сотников. Он уже объявил по обойме, что научники Дома в курсе – и это вызвало легкое ворчание и упреки в адрес Знайки и Мудрого. Хотя, понятно, в гибели Тринадцатого их никто не винил: пацаны негодовали по тому же поводу, что и сам Сотников – скрывать информацию, которая необходима для успешной работы… это ж надо додуматься?!
– Не думаю… – покачал головой Ринат. – У клеща зубы игольчатые. Такими если рвут – так и ошметки длинные остаются. А тут... – он огляделся беспомощно, пытаясь подобрать сравнение – и взгляд его упал на рюкзачок Кирюхи. – Да вот такие зубищи и есть. Треугольные… Так что не клещ это, точно.
– Что ты видел? – повернулся Сотников к ребенку. – Кирилл, дело серьезное. Вспоминай.
Пацан замер на некоторое время, словно роясь в памяти – а потом жалобно сморщился:
– Не знаю, дядь Карбофос… Оно такое… большое… – он поднялся на цыпочки пытаясь показать размеры. – Вот как вы ростом. И на двух ногах. И вроде руки у него торчали – четыре сразу. А еще глаза – много, по всей голове. И светились они, красным. И попискивало еще… Вот как у вас приборы еле слышно пищат иногда…
Серега буквально обалдел – слишком уж явно прослеживался облик морфа. Это ли не подтверждение, что они живы до сих пор и таки шарятся по вентиляциям-коллекторам?!.
– …Уверен? – помолчав пару секунд, переспросил он. Вопросы множились и уже кружили в башке хоровод. – Темно ведь было…
Кирюха энергично закивал.
– Фонарь же у меня…
Знайка присвистнул.
– Так что? Морф?
Сотников растерянно молчал. Не сходилось. Вернее – не сходилось в том случае, если продолжать считать морфов союзниками. Но вдруг с тех давних пор поменялось что-то? Или этот морф просто людей с кадаврами спутал и вылез
– Как он, такой здоровый, в короб-то пролез?.. – почесал ирокез Илья. – Узковато для него…
– Кто-то не так давно рассказывал, как Севрюгова через клозет в чьем-то брюхе пропустили, – проворчал Хенкель. – Ты, Знаич, давай не того… не сбивай с панталыку. Морфа мы ни разу не видали – может, они акробаты через одного, складываются как хотят… Как змеюка вытягивается и проходит. Мы и клеща-то вот только на днях узрели. И черт его знает, что в этой преисподней еще обитает. С вентиляцией теперь ухо востро нужно держать.
Серега кивнул. С Хенкелем он был абсолютно согласен.
– А еще с пацаном нам повезло, – добавил Леха и, дотянувшись, взъерошил Кирюшкины волосы. – Если б не он…
– Да уж. Если б не он – не только бы Олега сегодня хоронили, – прогудел Дровосек. – Ангел-хранитель. Талисман обоймы.
С Кириллом в самом деле вышло удачно. Пока Сотников беседовал со Знайкой, подоспел ужин – и Шпион, закончив куховарить, шмякнув в миску положенную порцию, вручил ее крутившемуся у плитки пацану. Наверх отнести. Все равно бездельничает. Если бы пошел сам Антоха – наверняка лег бы и он. Топот ног по лестнице не могли не привлечь существо, а из оружия с собой только пистолет на поясе и поварешка. Забить гада половником… это даже не смешно. К тому же и не совсем еще оправился от контузии. Кирюха же легкий, двигался не слышно – вот и застал врасплох. Светанул фонарем в комнату – а там черная громадина бойца за горло треплет. Ну и заорал, понятно. Получалось и в самом деле талисман, одну жизнь сохранил.
После получения звиздюлей Гриша дулся весь вечер и утро следующего дня. Серега это его состояние игнорировал – получил за дело. Впрочем, к обеду, когда работы по очередному подъему грузов на триста тридцатый окончились – отошел. На дневном привале, когда бойцы расселись вокруг плитки, ожидая своей порции каши, Григорий присел рядом. Толкнул локтем, наклонившись к уху товарища, и протягивая ладонь, прошипел:
– Ты это, Серег… давай без обид, что ли. Мир, дружба, все дела. Нервяк душит… – он ткнул двумя пальцами в кадык. – Чем дальше от Дома – тем сильнее. В первый раз ведь на такое расстояние отошли. Да и раньше мы с Папой не особо углублялись. Ничего, пройдет.
– Понимаю, Гриш, – кивнул Серега, отвечая на рукопожатие. – Как друг – понимаю. У самого так же. А как командир я тебе повторю: держи себя в руках. Твои люди на тебя смотрят. Нельзя расквашиваться.
Григорий согласился – и дружеская атмосфера была восстановлена.
На триста тридцатом Путеводитель выдавал загадочное коленце. До сих пор, начиная с пятидесятого, обойма все время отдалялась от Дома. Теперь же дорога разворачивалась на сто восемьдесят градусов – предстояло пройти двенадцать километров на восток. Где-то там в транзитной галерее пряталась подсобка, которая давала возможность подняться аж до триста двадцатого, минуя десять горизонтов. Невероятная величина! В который уже раз Серега, проглядывая Путеводитель, удивлялся, насколько же сильно Тайные Тропы сокращали дорогу – для любой обоймы десять горизонтов считались пределом, на них обычно уходила неделя, а то и дней десять-двенадцать. Теперь же он надеялся, что подъем до двадцатого займет не больше пары суток.