Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
К этому времени вернулись Енот с Прапором и вести принесли неутешительные.
– Не пролезем, – сидя у кромки черного гладкого зеркала, помотал головой Сашка. Он уже вытер голову и грелся теперь, укутанный в серебрянку до самой шеи. – Там жопа, командир. Заилено местами очень сильно. Стыки тюбинга разошлись, из них жидкая каша выперла. Даже протискиваться местами пришлось. И расстояние. Так и не смогли до конца добраться, хотя прошли метров семьдесят… В двух местах есть пузыри воздуха под потолком – выбирались, передыхали. Дальше там фактически тупик. Галерея все время опускается и в конце уже не вода, а хер пойми. Ил что ли… Липкий, сука, затягивает, как трясина. Евгена чуть не потерял, он уже по пояс провалился и продолжал благополучно
Прапор, подтверждая, кивнул и поежился.
– Опоры для рук нет. Выгребаешь – а толку?.. Я влип – и там как потянет вниз! Минута – и все, каюк. Но Саня успел за ребро закрепиться. Вытащил.
– Отдыхайте и присоединяйтесь, – Серега кивнул в сторону завала, откуда мелькал свет фонарей и доносился шум работ. – Десять метров прошли. Может, и впрямь получится…
Однако вскоре прохождение усложнилось. Начались осыпи. Первая осыпь – обвалился небольшой пласт, всего-то полметра в поперечнике – лишь слегка присыпал работающего в штреке Хенкеля. Вреда не принес, только землицу за шиворот. Но это было предупреждение – продолжать работы становится все опасней. Выбравшись наружу, Леха лезть пока больше не решился. Посмеиваясь над своим бойцом, в штрек ушел Маньяк. Но и он недолго проработал, углубившись всего на полметра – вторая осыпь, куда большая, завалила его с головой, и стоящим на контроле спешно пришлось дергать страховку. Выволоченный наружу Маньяк очумело тряс головой, тер глаза и отплевывался. И под ехидным прищуром Хенкеля лезть в штрек повторно отказался и он.
И все же пока осыпи были локальные. С ними успешно боролись крепью – втаскивали охапку уголков и там, прямо на месте, собирали в жесткий прямоугольный каркас, подпирая потолок и усиливая дополнительными уголками по граням параллелепипеда. Куда хуже, что эти малые осыпи меняли внутренний баланс завала, что грозило более серьезными последствиями…
К вечеру, когда вернулась группа Злодея, прошли еще три метра. Итого – пятнадцать. И тогда же стало понятно, что иного пути, кроме как насквозь, у них нет.
– Не уверен, что пройдем. Уж лучше кишками Троп блудить, чем там, – стягивая мокрые штаны и вытряхивая из берцев воду, хмуро сказал Злодей. – Эта галерея, в которой мы сидим, наверняка ведет к каким-то шахтам или выработкам. А коридор – что-то вроде пробного штрека. Сначала четко на юг уходит, потом начинает восточнее забирать. Мы уже думали что сможем-таки обойти… да хер там. Он в пещеры выводит. Точь-в-точь Штольни на наших горизонтах. Там развилок море – есть и горизонтальные, есть и выше-ниже. Настоящий лабиринт. Пылища, грязища, колонны сталагнатовые[48]. Кое-где и потрескивает, – он постучал пальцем по дозиметру. – Фон небольшой, но есть. Не пройдем.
– Выше или ниже уводят? – заинтересовался торчащий тут же, отдыхающий от погрузо-разгрузочных работ, Дровосек. – А ведь мы сейчас выше наших Штолен находимся… Выше на полтора километра и дальше километров на шестьдесят. Тридцать пять горизонтов, сорок метров между ними… тысяча четыреста метров вниз – и дома.
– А дорогу ты знаешь? – покосился на него Злодей. – Да, это наверняка единая система пещер… Но там лабиринт, черт ногу сломит! После первой сотни шагов уже потерялся. Мы по веревке шли – да и то я стремался… Перетерлась о камень на любом повороте – и останешься навечно. Жить во тьме у корней гор… Горлум, бля.
С этим Серега тоже был согласен. Уж лучше плутать кишками Троп – куда-нибудь, да выкинут со временем – чем лезть в дебри пещерного лабиринта.
На ночь работы прекратили – нужен был отдых. Ребята сидели за ужином напряженные, неразговорчивые. Серега все понимал. Бойцы-то они бывалые – а вот шахтеры никакие. А с непривычки самые мрачные мысли в голову лезут. Каждый уже не по разу побывал в штреке и каждый испытал этот страх – когда над головой миллионы тонн породы, готовые в любое мгновение упасть вниз – и ты в каждый очередной удар лопаты о стенку штрека сжимаешься
Утром, едва лишь продолжили, наткнулись на страшную находку, которая еще больше усилила напряжение. Карабас, залезший в штрек, выбрался оттуда и десяти минут не прошло.
– Тело там. Уже сгнило все, истлело… Я лопатой ткнул – камень и вывалился. А за ним ботинок торчит. Копнул еще – кость. Ну как кость… не кость – остатки. Раздроблена на куски. Что делать-то? Вытаскивать будем?
– Вытаскивать конечно! – заволновался Знайка. – Опознать попробуем! Вояка, научник или кто?..
– Может, не стоит?.. – вопросительно глядя на Серегу, спросил Букаш. – Это же могила теперь, ребят… Он пятнадцать лет там лежит, пусть и дальше остается.
– Я бы тоже не стал, – мрачно сказал Дровосек. – Не трогайте покойника…
– В обход копать? – язвительно усмехнулся Илюха.
– В обход нельзя, – согласился Сотников. – Каждый метр надо экономить, уголков мало. Вытаскиваем.
Очень скоро он пожалел о своем решении. Вынутое из завала тело, фактически, на человека уже не походило – настолько изломанным оно оказалось. Сплющенная грудная клетка, раздробленный череп, множественные переломы конечностей – человек словно попал в мясорубку. И это зрелище, конечно, смелости не прибавляло. Ребята, сгрудившись, стояли вокруг – и Серега голову мог дать на отсечение: каждый сейчас примерял незавидную участь этого человека на себя. Хорошо если сразу и намертво. А если жил еще какое-то время? Лежал там, понимая, что выхода нет, и умирал – долго, страшно, мучительно…
Зато Знайка прилип к останкам намертво. И вчера, и сегодня с самого утра он неотлучно дежурил у штрека – Серега строго-настрого запретил отлучаться, медик может понадобиться в любой момент – и весь извелся. Он все ждал, что из-под завала начнут вытаскивать одно за другим тела – а может, чем черт не шутит, и останки таинственного Кощея! – но других находок не последовало.
Вынутый из-под завала оказался армейцем – на это указывал и чип-шунт, и нашивки бойца ПСО. Впрочем, оно понятно и так. Заградотряд, смертники, оставшиеся удерживать наступающую на пятки опасность, давая основной группе отодвинуться на безопасное расстояние и подорвать тоннель. И кому же еще оставаться в заградотряде, как не армейцам?..
Часть формы успела разложиться вместе с телом – но нашивка с позывным смутно угадывалась.
– «Ровер». Или «Роджер»… – отряхивая шеврон от земли, прочитал Илья. – Сгнило, буквы еле видно… – он вытащил нож, аккуратно спорол нашивку по шву. – Вернемся – обязательно на Доску повесим. Героическую смерть принял. Ну и в архивах найдем, кто это.
С этого момента прохождение сильно усложнилось – словно потревоженное тело, сроднившееся за столько лет с завалом, начало мстить своим обидчикам. Дальше пошел камень, булыжники размером с голову. Вынимать их по одному не представлялось возможным – один опирался на другой, тот на третий, четвертый… и, тревожа один, потревоженными оказывались еще с десяток. В глубине завала потрескивало, пересыпалось, перекатывалось с сухим стуком, отчего подрагивали своды штрека, осыпая копающего бойца землей и мелкими камешками. Каждый новый человек, уходя в штрек, долго сидел перед черной дырой, набираясь решительности. Серега знал, что никого из ребят нельзя упрекнуть в трусости – но быть заваленным, придавленным, затиснутым меж пластов… от этих мыслей внизу живота сам собой поднимался холодок. И ладно если сразу и намертво. А если порода, сдвинувшись, оставит тебя в мешке, отрежет от выхода?.. И ведь может случиться, что возможности откопать человека уже не будет. Тогда одно остается – ствол пистолета к виску. Если двинуться сможешь.