Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
– Но это конечно… да… – Хенкель, непривычно серьезный, покачал головой и поежился. – До сих пор в себя не приду. Впечатлило, конечно. Преисподняя…
– Ну а мы где? В преисподней и есть, – сказал Маньяк. – Мы-то живы еще, поэтому чуть повыше. А уж совсем глубоко – там уже того… покойники. Может, Сток – это и есть самая адская преисподняя.
– Ничего… – пробормотал Знайка. – Вот поднимемся до пятидесятого – там видно будет. А еще лучше – до нулевого бы нам… Вот когда все понятно станет. Тогда и поймем, дома ли мы или на другой планете.
Однако не прошло и суток, как он выдвинул еще одно предположение. И гипотеза
День закончился обнадеживающе. Около шести вечера длинный коридор, изогнувшись немыслимым коленцем, выкинул их в большую пещеру. Каменный пол к дальнему углу чуть понижался, оттуда доносились странные шелестящие и булькающие звуки, и виднелось голубоватое свечение. Подтверждая догадку, мгновенно среагировал дозиметр – защелкал, отмечая увеличение радиоактивности.
– Радон? – поглядывая на экран, спросил Серега. Дозиметр фиксировал альфа-частицы.
– Что там? Альфу регистрирует? Тогда скорее всего, – кивнул без интереса Илья. – Дальше пройти можем?
– Налево крупная расселина, надо проверить.
Пока Знайка с пацанами обстреливал лазерником трещину в стене, Серега наведался в дальний угол. Альфа-излучение хоть и обладает более высокой ионизирующей способностью и потому куда опаснее гаммы – но это лишь при попадании в организм. При внешнем же облучении остановить его может даже верхний слой кожи. А противогаз на физиономии полностью обезопашивал от попадания внутрь с пылью. Подобравшись поближе, Серега обнаружил вяло ползущий поток голубовато фосфоресцирующей грязи – он выползал из щели в одной стене и уползал под противоположную. Грязь была густая, вязкая, она тяжело ворочалась на своем ложе, чавкая лопающимися пузырями – и глядя на эту влажную светящуюся грязюку, Серега вдруг с радостным удивлением понял, что у обоймы появилась реальная возможность пополнить запасы воды.
Дело это не быстрое и он, посоветовавшись с замами и наукой, решил выделить следующий день. За сутки можно восполнить все, что успели израсходовать – и не воспользоваться этим сущая глупость. К тому же и Знайка одобрил – научник в нем требовал очередных замеров и не хотел упустить возможность провести таковые вне Джунглей, в пещерах.
Первичным фильтром, необходимым для собственно выделения воды из грязи, послужил чистый комбез Дровосека. Расстелив китель, набрасывали очередные килограмм тридцать влажной жижи – и ждали, пока сквозь ткань просочится пока еще мутная, фонящая радоном, влага. Набрав литров пятьдесят, начинали фильтрацию индивидуальными фильтрами бойцов. Третьим этапом необходимо было очистить воду от радиоактивного радона, вернее – доочистить, так как часть его уходила в процессе вторичной фильтрации. Это еще проще – воду просто «пробулькали», пропустив через нее пузырьки воздуха[54]. Здесь пришлось поработать Кирюшке, подуть в трубочку, присоединенную к емкости с водой. И уже очищенную воду выставили на остаток дня на открытый воздух – попытаться выморозить имеющийся в ней дейтерий, отделив первый рыхлый ледок, опустившийся на дно. То, что вода не содержит тритий[55], было понятно уже хотя бы потому, что дозиметры регистрировали только альфа-распад, а тритий распадается бетой.
– Этого достаточно, – подытожил Знайка, довольно глядя на бочку, под горлышко. – Даже если мы и не выморозили тяжелую воду полностью – куда вернее нас убьет жажда, чем дейтерий. Терпимо.
Сам он тоже не бездельничал. Весь день, пока бойцы отдыхали или трудились на ниве вододобычи, научник проводил эксперименты. Результаты оказались не то чтобы определяющими – но из уравнения со многими неизвестными ушла еще одна. Магнитное поле. Выяснилось, что магнитное поле таки имеется и оно довольно
– Что-то изменилось… – тупо гипнотизируя взглядом самодел, бормотал он. – Полтора километра выше Дома – и вот оно. Там у меня не получалось…
– Что это значит? – спросил Серега.
– Могу предположить только, что рядом с Домом наличествует какая-то местная магнитная аномалия… – пожал плечами Илья. – Залежи магнитной руды или что-то еще… Черт знает. А что это значит… – он яростно поскреб ирокез, – да не знаю пока! Может и ничего. А может, и многое…
Правда, неизвестно было, соответствуют ли показания иглы истине. Тупой конец ее, более массивный и обладающий большей металлической массой, должен показывать на север… но как понять это здесь? Впрочем Илюхе пока оказалось достаточно и того, чтоб игла неизменно указывала одно и то же направление. Правда, иногда она все же начинала крутиться, как бешеная – но так же быстро и успокаивалась, и Знайку эти моменты уже не беспокоили.
Остальные интересующие его параметры, видимо, оставались без изменений – но даже появившееся магнитное поле привело научника в возбуждение, и он целый час бродил по пещере из угла в угол, что-то бормоча себе под нос. В таком состоянии выспрашивать бесполезно, и Серега до поры оставил его в покое.
Впрочем, за вечерним ужином Знайка и сам изложил мысли. И предположения были на редкость безрадостными.
– Чем дальше мы идем, чем больше у меня данных – тем все больше я исключаю предположение о космическом корабле. Сегодня наконец-то объявилось магнитное поле – и это туда же, в ту же коробочку. Оно есть – и это может означать, что мы находимся на планете. Что касается прочего… Атмосферное давление постоянно, но это свидетельствует только о том, что мы в искусственном сооружении. Ускорение свободного падения пока прыгает, и я не могу определить его с точностью. Хотя оно и находится в околоземных пределах. Гравиметр бы... – он вздохнул. – Хотя, конечно, и гравиметр вряд ли сказал бы что-то определенное.
– Даже Цех тебя не убедил? – удивился Хенкель. – Мне лично всё ясно. Шахтное оборудование мы видели, печи – видели. Какие доказательства еще нужны?
– Абсолютные! – упрямо отрезал Знайка. – Шахта – да! Но я пытаюсь отсекать гипотезы и искать стопроцентное подтверждение, а не тыкать в ту, которая мне удобнее, едва лишь появились очередные косвенные доказательства. Да, мы в шахте. Еще один кирпичик в фундамент доказательства этой теории – кимберлитовая трубка. То есть понятно уже, что это недра. Но чьи? Какой планеты?
– Уже и раньше было ясно… – Леха пожал плечами с таким видом, будто это совершенно очевидно. – Ведь как с теорией о космическом корабле могут стыковаться пещеры?
– Очень просто, – сухо ответил Илья. – Вот летел корабль, летел… и упал на планету. И удар мог быть настолько силен – а поверхность ее настолько не твердой – что корабль просто погрузился внутрь. Часть газов, которая вышла наружу, могла под давлением продавить податливую породу и образовать пещеры. Вода… могла и на этой планете быть вода. Доволен?
– А вторая? – пожевав губами, спросил Хенкель.
– Что если корабль построен – как бы пристроен! – к огромному метеориту или планетоиду? Нашли, к примеру, наши предки некое космическое тело тысячу километров в диаметре – и встроили в него корабль. Пещеры есть, полезные ископаемые кой-какие – тоже… Даже и вода! И запустили. Дальше – бум! – катастрофа, газ и прочие мерзости. И имеем то, что имеем.
– Да ну тя в жопу, – проворчал Хенкель, который, кажется, совсем уж было уверовал в свое. – Какие-то у тебя всё безрадостные перспективы…