Мир Драконов
Шрифт:
— Артур. Я сомневаюсь, что тебе это по силам, — сказала Алиса, вновь возникая рядом.
— Вот уж спасибо за поддержку, мам, — ехидно усмехнулся я.
— Я здесь не за этим нахожусь. Бери Нату и детей, бери Марианну, друзей своих, открывай порталы и перемещай их в иные миры. Пока не поздно. Всех не спасёшь, но, по крайней мере, самых близких.
— Нет, мам, прости. Но это тот случай, когда я не прислушаюсь к твоей мудрости. Я собираюсь совершить невозможное и мне плевать, чего это будет стоить, — ответил я, — В крайнем случае умру
— Все эти люди, которых ты даже не знаешь, они стоят твоей жизни? — спросила она, — Ради них ты готов рискнуть жизнями самых близких?
— Наш мир первый и связан с мириадами других. Душа нашего мира — самая древняя и могущественная. Взрыв такой силы почти наверняка запустит каскадный эффект столь огромных масштабов, что сотрёт с лица вселенной вообще всё, что существует. Некуда бежать.
— Ты не можешь быть в этом уверен.
— Не могу. Но выбор уже сделан, — твёрдо сказал я.
После подошёл и положил руки на кристалл, ощущая, как меня заполняет чувство агонии родного мира. Ещё больнее стало, когда я начал поглощать амальгаму льющуюся из трещины. Без тела игрока это было намного сложнее. Но я лишь стиснул зубы и активировал конвертацию энергии, чтобы она не уходила в пустоту из-за наполняющей меня амальгамы, а наоборот шла на дело и следом скастовал исцеление души.
— Артур! Ты ведь сгоришь, если будешь продолжать! — воскликнула Алиса.
— Значит, такова судьба… — ответил я.
Несмотря на преимущественную неуязвимость, за всё время в Зазеркалье я успел ощутить столько запредельных уровней боли, что текущие ощущения меня выбили из равновесия лишь немного. Но это совсем не значит, что было легко. Я стоял и продолжал ритуал лишь усилием воли. То, что я нахожусь здесь — последствие моего жизненного пути. Моих взлётов и падений, моих верных решений и ужасных ошибок. Возможно, был иной путь. Я могу ткнуть пальцем во множество моментов, когда всё пошло не совсем так. Когда всё можно было сделать лучше. Но теперь об этом поздно думать. Главное — выстоять и довести дело до конца. Любой ценой. Ради Марианны. Ради сестры и её семьи. Ради всех друзей, которых я обрёл на этом пути. Как я там говорил? Хочу, чтобы меня запомнили? Запомнят. Главное, сделать так, чтобы осталось кому помнить.
Какое-то время размышления помогали мне выносить боль от пламени выжигающего меня изнутри. Но чем дольше я держал оборону, тем сложнее становилось. Вскоре из моих лёгких вырвался пронзительный рёв боли. Где-то на краю сознания я даже порадовался, что нахожусь так далеко, что никто не услышит этот крик. Ведь тогда кто-нибудь обязательно закричал бы — «О нет, он не справляется.» Предательская мыслишка оказалась бы в моём сознании и под огромным давлением принялась бы протачивать массив стойкости. Нет. Я справлюсь. Должен.
Внезапно меня окутала темнота, а боль отступила. Это было так неожиданно, что
— Где я? — спросил я в воздух.
Возле меня возникло две человекообразных фигуры. Одна уже знакомая серебристая, другая белоснежная и почти сливающася с окружающим пейзажем. Что интересно, серебристая была мужской, а белоснежная женской. Уж не знаю почему так, но, видимо, им так больше нравится.
— Внутри самого себя, — ответила Амальгама.
— Угу. Всё настолько плохо, что я ушёл вглубь собственного сознания? — спросил я.
— Не совсем. Но да. Твоё бытие стремительно истекает, — кивнула серебристая фигура.
— Успею дожать?
— Нет.
— Гадство, — ругнулся я и топнул по серебристой глади, — Я ведь выполнил своё обещание, может, попридержите коней?
— Мы ничего не делаем. Сам знаешь. Небытие — естественное состояние. Если нас впустили, мы не можем не войти.
— Гррр. Я бы тебя своими руками придушил, если бы это было возможно! — сказал я.
— Нельзя прекратить бытие того, что не существует, — меланхолично проговорила Амальгама.
— Это не отменяет того факта, что я зол, — проворчал я, — Да, а это кто?
Я указал на молчаливую белоснежную фигуру, которая стояла и смотрела на меня, но в разговоре не участвовала.
— Олицетворение души твоего мира, — ответила серебристая фигура.
— Здравствуй, — кивнул я, — Может, ты поможешь?
— Помогу, — кивнула она.
— Ну так давай, — сказал я.
— Что? — спросила белая фигура.
— Помогай!
— Как?
— Мне-то откуда знать? Кто из нас древнее всемогущее нечто? — проворчал я.
— Кто? — спросила она.
— Вы, первичные сущности, что специально такие противные? — нахмурился я, глядя в эти странные безжизненные глаза.
— Я не понимаю, — растерянно пробормотала Душа Мира.
— Уфф… — я тяжёло вздохнул и принялся бродить из стороны в сторону.
Она начала делать то же самое.
— Что ты делаешь? — спросил я удивлённо.
— Помогаю, — ответила она с абсолютно каменным лицом.
Не понимаю… В поведении Амальгамы есть хоть какой-то смысл. Небытие желает вернуться в своё первозданное состояние. Прямое соприкосновение с реальностью причиняет им страдания, но при этом они могут контактировать с моим разумом и нормально общаться. Душа Мира же, словно имеет разум пятилетнего ребёнка. Вроде и понимает, что я говорю, но на максимально примитивном уровне. Хмм. Может, в отличии от Амальгамы, она не имеет контакта с моим сознанием и потому не получает оттуда информацию? Но что её останавливает? Сомневаюсь, что она этого не может… Мотивация? Судя по её поведению, у нее явно недостаёт собственной мотивации к действию. Значит, надо просто попросить?