Мир дзэн
Шрифт:
И дух перестал к нему приходить.
После своего визита к императору Какуа исчез, и никто не знал, что с ним сталось. Какуа был первым японцем, который изучал дзэн в Китае. Но он не оставил об этом никаких сведений, кроме одной ноты, поэтому никто уже и не помнил, что именно он принес дзэн на свою родину.
Какуа появился в Китае и принял истинное учение. Он не странствовал, пока жил там, но уединился в горах и проводил все время в медитации. Когда его все же находили и просили произнести проповедь, он говорил несколько слов и переходил куда-нибудь в другое укромное место.
Император прослышал о Какуа и, когда
Какуа постоял перед императором в молчании. Потом из складок своей монашеской рясы он вынул флейту, извлек из нее один короткий звук и, почтительно поклонившись, вышел.
Ученик пришел к Банкзю и пожаловался:
— Мастер, у меня ужасный характер. Как мне его исправить?
— Это странно, — ответил мастер. — Покажи-ка, что там у тебя.
— Увы, сейчас я не могу этого сделать, — сказал ученик.
— Когда же это будет возможно? — спросил Банкэй.
— Не знаю, — признался ученик. — Это всегда случается неожиданно.
— Все ясно, — улыбнулся Банкэй. — Значит, это не твой характер. Иначе ты бы мог показать его мне. Когда ты родился, у тебя его не было, и родители тебе его тоже не давали. Иди, подумай об этом.
Когда Банкэй проповедовал в храме Рюмон, священник школы синсю, учивший, что спастись можно, только бесконечно повторяя имя будды любви, [27] начал испытывать ревность к тому, что Банкэя слушает столько людей, и решил вступить с ним в спор.
27
Имеется в виду будда Амида (санскр. Амитабха). — Прим. отв. ред.
Проповедь была в самом разгаре, когда в храме появился священник и так стал шуметь, что Банкэй вынужден был остановиться и спросить, в чем дело.
— Основатель нашей школы, — хвастливо заявил священник, — обладал такой чудодейственной силой, что мог, стоя на одном берегу реки и держа в руке перо, написать священное имя Амида на листке бумаги, который держал его помощник, стоя на другом берегу. А ты так можешь?
Банкэй был краток:
— Этому фокусу можно и лису научить, но не в этом суть дзэн. Мое чудо в ином: когда я голоден — я ем, когда хочу пить — пью.
Мастера дзэн беседуют со своими учениками при закрытых дверях, и во время беседы никто не может войти к ним.
Мокурай, мастер дзэн из храма Кэннин, что в Киото, охотно разговаривал не только с учениками, но и с торговцами и даже с газетчиками. Один его собеседник, бондарь, был почти неграмотным. Он задавал Мокураю дурацкие вопросы, пил чай и уходил, весьма довольный беседой.
Однажды, когда бондарь сидел у Мокурая, пришел ученик, и Мокурай попросил бондаря подождать в другой комнате.
— Я знаю, что ты — живой будда, — возразил бондарь. — Но ведь даже каменные будды, стоящие в храме, не отказывают никому, хотя люди приходят к ним одновременно. Почему же ты отказываешь мне?
И Мокураю ничего не осталось сделать, как выйти к своему ученику.
В давние времена в Японии пользовались сделанными из бамбука и бумаги светильниками со свечой внутри. Однажды слепому — он уже затемно уходил от друга домой — тоже предложили такой светильник.
— Зачем
— Я знаю, что дорогу ты искать не будешь, — ответил ему хозяин, — но в темноте на тебя может кто-нибудь налететь. Так что возьми лучше фонарь.
Слепой вышел из дома с фонарем; но только он отошел от дома своего друга, как кто-то сбил его с ног.
— Не видишь, что ли, куда несешься? — возмутился слепой. — Ты что, фонарь не заметил?
— Твоя свеча потухла, брат, — ответил незнакомец.
Будда говорил: «Я считаю, что власть царей и правителей — все равно, что пыль. Я вижу сокровища из золота и драгоценностей, но они не дороже, чем кирпичи и камни. Тончайшие шелка для меня — будто старое тряпье. Мириады миров, что существуют во Вселенной, малы для меня, как семена плода, а величайшее озеро в Индии не больше капли масла на моей ноге. Все учения в мире — лишь магический фокус. Высочайшее понятие освобождения — словно золотая парча, увиденная во сне, а святой путь просветленных — как цветы, расцветшие в глазах верующих. Медитация — это столп, высокий, точно горный утес. Нирвана — дневной кошмар. Я смотрю на суждения об истинном и ложном как на изгибы танца дракона, а на расцвет и упадок верований как на следы, остающиеся от четырех времен года».
III
Дзэн и искусство
Каждое искусство, источником вдохновения которого стал дзэн, по-своему выражает неожиданное и сиюминутное видение мира. Мгновенная легкость рисунков суми (тушью) и стихов хайку, полная концентрация, необходимая при тя-но-ю (чайной церемонии) и кэндо (битве на мечах), объясняют нам, почему дзэн всегда называл себя путем к мгновенному пробуждению.
1
Живопись
«В тот день, когда он хотел рисовать, он садился к окну, приводил стол в порядок, возжигал благовония справа и слева от себя, брал хорошие краски и чернила высшего качества; потом неторопливо мыл руки, чистил чернильницу, словно ждал в гости важного человека, успокаивая так свой дух и собираясь с мыслями. Только потом он начинал рисовать. Разве теперь не ясно, что он имел в виду, когда говорил, что не смеет бездумно смотреть на чью-нибудь работу»? [28]
«Поскольку, по учению дзэн, душа едина с Вселенной, гармония между ними формирует ту систему символов, в которой разные состояния разума выражаются в пейзажах, а природа выражается состоянием разума». [29]
28
Kyo Hsi. An Essay on Landscape Painting. New York, 1936.
29
De Grousset R. The Civilization of the East. Vol. IV. Japan. New York, 1934.