Мир, где тебя нет
Шрифт:
Как бы ни было похоже на сон, сном это не было. Диана распахнула глаза.
— Что вы здесь делаете?..
Волнение, стеснившееся в груди, вскружившее голову волнение не позволило спросить ничего лучше.
Магистр не являлся к хранительнице лично, какой бы ни была грядущая опасность — это входило в обязанности совсем других людей. Кроме того, не настолько Диана заблудилась на тропах вероятностей, чтобы просмотреть уже занесённый удар. Опасности не существовало. Во всём Пределе в эту минуту не происходило ничего, что требовало бы личного присутствия Магистра и хранительницы.
И
Точно булавочный укол: вчера, да, всего лишь вчера Диана увидела его с девочкой Трея и Ниери на руках. Было грустно, грустно и стыдно сознавать, что чужое счастье, пусть даже счастье близких людей, не греет, а обжигает её в отсутствие счастья собственного.
Демиан сидел на краю её постели, чуть склонившись к ней, и его рука оставалась замершей около её лица, а взгляд — голову и грудь Дианы овеяло жаркой удушливой волной — взгляд обращён на её губы. Диана села в постели, пожалуй, слишком резко, отгораживаясь подтянутыми к груди коленями — и тотчас рассердилась на себя за этот жест, за демонстрацию успешно привитого жеманства, хотя мало смысла было прятаться под одеялом: здешние ночные сорочки — честь и хвала хетанским сквознякам — вид имели самый пуританский.
— Что вы здесь делаете? — Хотелось произнести как требование, а прозвучало ещё слабей, чем прежде.
— То, что давно следовало, — странно ответил он.
И прежде, чем Диана успела опомниться, выхватить из сумбура и сложить воедино хоть сколько-нибудь достойную фразу, Демиан поднял её с постели, прямо в ненадёжной броне одеяла, и, коротко и сильно прижав к себе, поставил на расстеленную на полу шкуру. И так же мимолётно, но глубоко поцеловал — точно обжёг.
— Слишком мало времени, чтобы растрачивать на сожаления... Оденьтесь для прогулки, герцогиня, я буду ждать за дверью.
И в самом деле вышел из спальни, даже не обернувшись, словно каждая секунда промедления прибавлялась к неслышимому отсчёту.
Диана стояла в пустой комнате, без нужды прижимая к груди покрывало. Ступни щекотил высокий мех шкуры, от очага исходило слабое замирающее тепло. Спустя три удара сердца она очнулась. Поняла, что не помнит имя служанки, и не стала звать понапрасну. Откинула крышку сундука, почти не глядя вынула одежду. Сонные пальцы упускали шнурки корсета, неподвязанный чулок сполз, пока она раскачивалась, балансируя на одной ноге. Прогулка... какая ещё прогулка? Погода в Хетани, пожалуй, даст фору телларионской. А значит... Извлекла со дна сундука перчатки; встряхнув, надела плотную накидку с капюшоном. Всё наспех, волнуясь, точно вызвали играть сцену, к которой она не готовилась. Точно во сне, который не единожды является каждой студентке... наверное. Её саму сопровождали другие сны. А теперь...
Демиан был там, где и обещал. Он откачнулся от стены, порывисто, со сдерживаемой энергией, едва Диана приотворила дверь, отчего подумалось с неловкостью: неужели
Дорога оказалась хорошо известной, даже слишком хорошо. Вот только час, как выходило по приметам времени, выдался не самым уместным для визитов. А ещё для Дианы явилось неожиданностью, что Демиан, всегда подчёркнуто учтивый Демиан, может открыть дверь тотчас после стука. Причём дверь в чужую спальню!
Диана нерешительно споткнулась на пороге, но спутник уже вошёл внутрь.
По крайней мере Искра, ранняя пташка, уже поднялась и облачилась, пусть и в домашнюю, одежду. Не успев проснуться, Трей скатился с постели.
— Прошу извинить, леди Ниери, время неурочное, — повинился Демиан; глаза его улыбались. — Вы нас очень обяжете своим присутствием.
Искра зарделась от удовольствия, подхватываясь с места.
— Ох, сударь, да конечно же... да одну только минуточку!..
Ниери выскользнула в смежную комнату — проведать детей, и тотчас вернулась.
— Меч не забудь, — выходя из спальни маркизы, бросил Демиан взъерошенному Трею.
— То есть? — возмутился тот вдогонку. — Да я скорей штаны надеть забуду...
Ниери улыбнулась, снимая со стола свечу и зеркало.
***
В столице Хетани всё было подчинено порядку, логике целесообразности. Ровные дороги, дома, выстроенные в ряд, как на военном смотре; множество конных разъездов, и пеших тоже — ладных осанистых молодцев в снаряжении городской стражи. И в нынешнее переломное время сугубая приземлённость Хетани действовала успокаивающе возвышенных архитектурных красот всех культурных очагов Предела. Пока Хетань, привычная воевать, лишённая всяческого лоска Хетань оставалась надёжным оплотом.
Простота и долговечность почти неотличимых домов — уникальность им придавали разве что наддверные эмблемы, высеченные или вмонтированные в камень. Парки и скверы — островки цвета, ещё яркие лоскуты на карте города, но также педантично ровно вырезанные: квадраты, прямоугольники. Тусклая медь, патина, ржа, цвет битого кирпича. Ветви, прямые, стройные, будто впитавшие корнями из почвы города присущую всему вокруг строгую стройность, стряхивали покровы.
Безветрие, в свежести воздуха отчётливо различимы запахи: терпкая горечь палой листвы, тяжёлый глинистый запах почвы, приторная яблочная прель, отдалённая амбровая нота костров. Чувственность, обращённая к миру телесная чувственность вышла на первый план, и внимание обострилось, схватывая детали, запечатлевая все подробности дня.
Поначалу Диана не понимала, но и вопросов отчего-то не задавала, слова точно замкнуло. Теперь осознание было в ней, но онемелое, не смеющее воплотиться в мысль.
Шедшая позади Ниери что-то щебетала Трею, то и дело повисая у него на локте. Сквозь тонко выделанную кожу перчатки Диана осязала в своей ладони ладонь Демиана — как в оставленном, кишащем нечистью Телларионе, — но тогда им довольно скоро пришлось разнять руки и принять каждому свой бой, а теперь — теперь эти узы оставались неразбиты, от двери опочивальни, через замок герцога и утренний город — они шли как союзники.