Мир ГП
Шрифт:
Кстати, что-то меня долго не кормят. Надо бы поторопить.
— Эй, народ! Жрать хочу! — На самом деле у меня получается только невнятный писк и бормотание. А если к крику добавить эмоцию, то я начинаю плакать. Мое тело вообще очень непослушное. Когда хочу пошевелить пальцем, двигаются обе руки. Подумаю о ноге, начинают двигаться обе. Мышцы слабые. Голову держать не получается. Долго думать не могу, устаю и засыпаю. Вот и получается, что большую часть времени я сплю, и учусь управлять своим новым телом.
Ко мне приблизилось светло-коричневое пятно, и по запаху я определил, что это мама. Сейчас будет кормить.
Неторопливо
Наверно надо объяснить подробнее. Суть вот в чем. На второй день, я обратил внимание, что моя новая мама какая-то заторможенная, мало эмоциональная. Соседка, вон, вовсю сюсюкает со своим ребенком, а моя — подойдет, покормит, отойдет — приляжет, и лежит. Как робот. Иногда вздрагивает, в разговоре может ни с того, ни с чего закатить истерику. Вот я и решил посмотреть, что у неё в голове делается. По методу Лизы. То есть я сформировывал из ментальной энергии щуп, которым подключался и работал с сознанием новой мамы.
Вот и в тот раз, подключившись к сознанию молодой мамы, я обнаружил, что у неё в голове каша. Новые мысли формируются очень медленно. Наверно, у неё сильно снижена критичность мышления. Большинство мыслей притягиваются к аномальному вихрю. Что это за аномалия, я понять не смог. Надо было добираться до центра вихря, и уже там разбираться, но мешали крутящиеся вокруг отдельные мысли. Пришлось их отрывать и отбрасывать от этого торнадо. Правда сил на все не хватало, больше всего получалось сделать утром, после долгого ночного сна. Что интересно, это благотворно повлияло на саму маму. После кормежки, она становилась менее тормознутой, и более спокойной. К сожалению этого на долго не хватало, и через пару часов все становилось по прежнему. Но сегодня утром мне удалось добраться до основной мысли, крутящейся вокруг центра аномалии. Это была мысль связанная с сексом и смертью. И мне так и не удалось оторвать её. Может это и есть центр?
Уже месяц я прочищаю мозги маме, но дальше продвинуться так и не смог. Зато натренировался проводить чистку достаточно быстро и не растрачивая все силы, чтобы не засыпать сразу после кормежки.
Напрягало меня то, что среди её мыслей, все чаще и чаще стали встречаться суицидальной направленности. Мне и так приходилось быть идеальным младенцем, чтобы не напрягать её лишний раз. Пришлось выработать условные звуки по которым она определяла, что пора кормить или менять пеленки. Наверно обычного младенца она бы угробила. А в моём случае получалось, что это я ухаживаю за собой руками мамы, а не она сама.
Но сегодня мне удалось привить маме поверх закольцованной мысли свою закладку. В неё заложил свою просьбу: «Мама, не умирай. Не оставляй меня. Мне без тебя будет плохо.»
После этого мысли о суициде стали попадаться гораздо реже.
Идея с закладками мне очень понравилась, и я решил попробовать поставить ещё одну. Новая закладка должна вызывать у неё желание читать мне вслух, а мотивировалось это идеей, что так ребёнок быстрее научится говорить. А то просто лежать было скучно. Вот только эта… женщина, решила, что раз сидит дома, то, чтобы не потерять квалификацию, надо перечитать все конспекты из медицинской академии, в которой она училась. Её понять, конечно, можно. Но я то английским не владею и ничего не понимаю. Пришлось поправлять закладку,
22 сентября 1962 г.
Лежу в кроватке, жду маму. О том, что пора кушать, я ей уже пропищал. Теперь жду. Зрение стало лучше, но все ещё мутное, поэтому увидеть не могу, но мне, почему-то, кажется, что мы живем в какой-то дешёвой конуре. Об этом говорили звуки из соседних квартир. Такие ожидаешь от какой-нибудь общаги с алкоголиками.
Тут я услышал как щелкнул замок входной двери. Это что, мать куда-то идти собралась? Не покормив меня? Да и без меня она никуда не ходит. Голоса. Похоже кто-то пришел. Двое. Мужчина и женщина. Разговаривают властно. Хорошо, что я уже успел подучить язык, и могу понять большую часть разговора. А говорили об интересных вещах. Оказывается мама была заколдована в момент смерти сына этих людей. Похоже, что тот вихрь и есть то самое заклятие.
— Фините Инкантем! — произнес мужчина. Ага, это заклинание я знаю из истории про Гарри Поттера. Оно все отменяет, и наложенный на маму конфундус тоже. Вот и закончились мои труды по прочистке мозгов мамы. Теперь она должна стать нормальной.
Ого! Оказывается эти люди — мои дед с бабкой. Да и маме не чужие люди. И они помогут наладить нашу жизнь. Хорошо, что они появились у нас. Я довольно улыбнулся смотря на силуэт гостей и мамы. Мне кажется, что она улыбнулась в ответ.
Потом дед куда-то исчез. Буквально. Наверно аппарировал. А мама, наконец-то, вспомнила, что меня надо покормить. По-правде, я и сам об этом забыл.
Посасывая титьку, я прислушивался к разговору женщин. Оказалось, что дед умотал к знакомому, который поможет с домом, и скоро мы перейдем в нормальное жилье.
Всё таки я попал в род Поттеров. Фанфики, где говорилось, что они артефакторы, я встречал. Но думал, что они, на самом деле, зельевары. Ведь начиная с основателя рода — Линфреда Стинчкомбского, который был известен как создатель основ для многих зелий, заканчивая Флимонтом — создателем снадобья «Простоблеск», они занимались зельями. Значимый артефакт у них один — Мантия невидимка.
То, что дед признал возможность для меня быть Портером — очень хорошо. Буду в Хогвартсе числиться маглорожденным, это не помешает мне выучить древние руны, ну и другие дисциплины, и остаться в стороне от канона. Ведь к его началу, я уже закончу учёбу, и свалю куда-нибудь. Все равно дед с бабкой, к тому времени, помрут от Драконьей оспы. Вроде бы в 1977ом, а учёбу я закончу в 1980ом. Как раз будет Олимпиада в СССР.
28 апреля 1963 г.
Сегодня, наконец-то, я смог сделать свой первый шаг.
Мы с мамой и бабушкой пошли в какой-то парк, и мне позволили ползать на четвереньках по траве. Но трава колючая, и я вернулся к женщинам, которые сидели на покрывале, и болтали о своем о женском. Просто сидеть было скучно, и я продолжил тренировать ноги. Вцепившись в маму, я встал, помогая себе руками. Марго страховала меня, при этом стараясь не мешать мне. От этого я отучил её, когда она чрезмерно опекала меня во время тренировки. Как только она хватала меня, думая, что падаю, то я начинал возмущенно пищать. Таким образом, она хватать меня перестала, но подстраховывать не прекратила. Это мне и нужно было.