Мир и война
Шрифт:
Итак,
прошла зима… настало лето —
спасибо партии за это!..
Настало лето 1941-го года, а с ним и очередные экзамены.
Окончание третьего курса было обмыто в ресторане «Москва» на Невском — с Мишей, Саней, Димой, которые вообще не пили вина, а также с Вовкой Микуличем и Краснощековым, которые пили не меньше Юрия. Если не больше.
По выходным ездили примерно в том же составе за город: в Ораниенбаум и Петергоф, в Павловск и Гатчину. Глазели на парковую архитектуру,
Впереди ждали каникулы, но перед ними еще летняя войсковая стажировка — в автомобильных частях. Юрий был рад, что откладывается отъезд в Москву: не привлекало снова торчать на даче, не хотелось и в городе — никуда не тянуло. Даже, казалось, померкло столь тщательно возводимое — в мыслях — здание дружбы: с Милей, с Соней, с… А больше почти уж никого не осталось.
Вскоре слушатели третьего курса стали разъезжаться на стажировку в войска. Вместе с Саней Крупенниковым и несколькими слушателями из другого учебного отделения, Юрию было назначено отправиться с Варшавского вокзала под Минск, в военный городок Ново-Борисов.
На пути туда чуть не на каждой станции видели они встречные составы из товарных вагонов, в которых везли не грузы и не скот, но людей и, сначала этого не было заметно, а потом поняли: под охраной. Кто-то объяснил: эстонцев выселяют в Сибирь — не всех, конечно, а тех, которые враги… И снова — в который раз — ничто не дрогнуло в их сердцах: нехорошо, разумеется, но, значит, так нужно в интересах государства… (Да и что поделаешь?.. Плетью обуха, как известно, не перешибешь. Лес рубят… и так далее…)
Но в том-то и дело, что ни о каком обухе, а тем более о плети и не думали — просто принимали как должное.
В автомобильном полку, куда прибыли, их разместили в солдатской казарме. Дел почти не было, заниматься с ними особой охоты ни у кого не наблюдалось. Поторчали в штабе полка, в штабах батальонов — ну, что там увидели? Писари пишут, начальники подписывают, печати ставят…«Разрешите войти?.. Разрешите доложить?.. Разрешите выполнять?.. Есть!..» Жара жуткая — за тридцать градусов…
Посмотрели на технику: автомашины, как одна, старые — «газики-АА» — почти все на колодках стоят — резину экономят; на ходу лишь несколько хозяйственных, а также учебные. На учебных и начали заниматься практической ездой вместе с новобранцами полка. Как-то вечером на неровной дороге Юрий чуть не перевернул машину, в кузове которой сидело с десяток бойцов, а также Саня Крупенников. (Видела бы его тогда милая Оля!) Но все обошлось благополучно. Лейтенант, сидевший с ним рядом в кабине, заорал:
— Крути баранку, твою мать!.. Да не туда — в сторону наклона!
На всю жизнь запомнил с тех пор Юрий это незыблемое правило. Однако не во всех жизненных ситуациях оно, увы, помогало…
И вот — первое воскресенье после прибытия. Жара не спадает. Юрий и Саня встали попозже, в столовую решили не ходить: позавтракать своими запасами из ларька. Заниматься ничем не хотелось, да и нечем. Даже на разговоры не
— Разлетались сегодня, — сказал Юрий. — С самого утра.
Саня обстоятельно объяснил — он вообще был и остался очень обстоятельным:
— А ты чего хочешь? Граница ведь недалеко. Теперь, правда, подальше, чем раньше, но все равно. На границе выходных нет, имей в виду.
— На границе тучи ходят хмуро, — сказал Юрий словами песни. — Хорошо, что мы не пограничники.
Саня встал, потянулся.
— Пойду водой поплещусь, — объявил он. — Совсем сомлел. Ты тоже на солнце-то не очень…
Юрий его не послушал. Саня довольно долго не возвращался, Юрий снова задремал. И тут его кто-то сильно тряхнул за плечо. Он открыл глаза — над ним стоял Саня. Хотелось ему сказать, чтоб не трогал и шел в одно место, но тот опередил.
— Война! — крикнул он. — Вставай!
— Какая война? Хохмач!
— Война, тебе говорят! Немцы по всему фронту перешли границу… Вероломно…
— Где?
— По радио передали… везде… Литва, Латвия, Белоруссия, Украина… Идут бои… Ничего… два-три дня — мы их отбросим. Пух и перья полетят!
Вскоре в полку была объявлена боевая тревога. Автомашины стали снимать с колодок — добрая половина моторов не заводилась; выдали оружие — не всем, только нескольким командирам. Оружия почти не было.
Назавтра всех стажеров из Академии отправили обратно. На этот раз поезд шел медленно, подолгу задерживался на станциях, а иногда, наоборот, проезжал, не останавливаясь. И почти на всем пути опять встречались составы теплушек с увозимыми людьми — то обгоняли их поезд, то оставались позади. И теперь было непонятно: ссыльных везут или беженцев.
Не доезжая Орши, поезд долго стоял: прошел слух — немцы бомбят железнодорожную станцию. В воздухе отдаленно разносились звуки, которых Юрий раньше не слышал — разве что в кино: взрывы бомб, стрекотанье зениток. Все это не было похоже на правду — словно, в самом деле, смотрели фильм про войну.
ГЛАВА VI.
И к нам пришла война. А газеты — всё о своем. Первая бомбежка. Откровения на крыше. Юрий валяется на столах в Генеральном штабе. Чуть не гибнет совсем не геройской смертью. Вечера у Мили. Кинематографический рассказ лейтенанта Егорова
1
Из газет 1941-го года
4 мая. С огромным подъемом, с великой радостью праздновала советская страна 1 мая. В демонстрации на Красной площади Москвы участвовало свыше 1800000 человек.
5 мая. Агентство Рейтер сообщает, что с начала войны германские военно-воздушные силы потеряли в боях над Англией 3310 самолетов. Английские потери за это время — 863 самолета.