Мир империи землян 2

Sleeping

И он бил, но всё равно беспокоился потому, что иначе не получалось несмотря на письма.

А потом он получил ранение в боях за пригороды Санкт-Петербурга. Из города вывезли гражданских, а сам город превратили в огромный укреплённый район призванный надолго задержать тварей пока те будут прогрызать много раз эшелонированную оборону.

Правая рука практически отнялась и только стреляла болью при любой попытке ею воспользоваться.

– Это хорошо, что болит, -говорили врачи.
– Болит, значит живая, значит сохранилась хотя бы часть нервных окончаний и руку можно будет восстановить.

А где восстанавливаться как не в центре новейших медицинских технологий как раз и специализирующемся

на восстановлении бойцов после сложных ранений? Так Кузнецов оказался в Бажовске воссоединившись с семьёй. Кантоваться в пещерах не пришлось. Как раненому военнослужащему ему сразу выделили жилую ячейку и не простую, а почти элитную, на две комнаты, не считая подсобных помещений. Двух и более комнатные ячейки выделялись семьям с детьми, но тут или произошла ошибка в документах, а может быть управляющая распределением материальных благ и ресурсов МИР-система посчитала что он должен будет скоро жениться, а то и завести детишек и сразу выделила ему большую квартиру, чтобы не менять потом уже по факту. Вообще МИР – то есть межведомственная интеграционная распределённая система здорово уменьшила количество всевозможных чиновников и бюрократов оптимизировав и упростив их работу настолько, что большая часть чиновников оказалась просто не нужной в новых реалиях. Не иди полным ходом война вторжения и чиновничье сословие ещё бы поборолось за своё существование с очень неплохими шансами запинать новое и оставить всё по-старому с собой любимыми во главе. Однако война вторжения быстро смела подобную накипь вынуждая делать выбор в пользу эффективности, а не кумовства и личного благополучия.

В общем Максим поселился в двухкомнатной жилой ячейке и первые дни немного терялся в просторных и пустых, не считая необходимого минимума мебели и вещей, комнатах и том огромном количестве свободного времени, которое на него свалилось после переезда в Бажовск.

Из боевых будней в глубокий тыл.

Всех забот и обязанностей, что раз в день посещать центр медицинских технологий где его осматривал лечащий врач и иногда просил поучаствовать в тестировании различных разрабатываемых экспериментальной лабораторией штуковин вроде управляемой силой мысли железной рукой через подключенные к вискам электроды или попыткой сгибать и разгибать металлические пальцы, или (и это было самое сложное) учиться поднимать искусственной рукой стакан с водой пытаясь не разлить воду и не разбить сам стакан.

Занимали эти опыты едва ли пару часов в день и ещё около часа Максим тратил на прописанную ему лечебную физкультуру разминая уже свою собственную, родную, только раненную руку.

– Работаю доктором Осьминогом, -шутил он, пересказывая сестре и родителям чем ему приходится заниматься в центре новейших медицинских технологий.
– Навешают на меня пару железных рук, и я давай пытаться всеми ими управлять одновременно. Оказывается, даже три рабочих конечности – уже слишком много и сложно привыкнуть тому, у кого с рождения была всего одна пара рук. Жаль, что у людей, в процессе эволюции, отвались хвосты. Если бы остались, то, наверное, было бы проще научиться.

Больше ничем Кузнецов не был занят. А Бажовск, при всех его достоинствах, всё же совсем не туристический город. Здесь, особенно, нечего смотреть. Да и отнюдь не везде можно ходить. Через пару недель такой жизни Максим даже заскучал. Не помогали ни фильмы, ни книги, ни клуб, в который он вступил, где другие раненные солдаты собирались вместе, играя в незамысловатые игры, но больше просто разговаривая и общаясь.

– Что-то вы последние дни как в воду опущенный, -заметил лечащий врач на очередном приём.
– Рана беспокоит?

– Нет, нет, -заверил Максим.
– Так только, покалывает иногда.

–

Если покалывает, это хорошо.

Боец сидел на кушетке, раздетый по пояс. Освобождённая от повязки, пострадавшая рука бессильно лежала на столике, словно варёная колбаса. Столик был металлический и с колёсиками, чтобы его было удобно перекатить в любое нужное место. Закончив процедуры, врач ловко вытаскивал иглы-электроды из руки Максима и складывал их в чашку. От страшной раны нанесённой тварью остался не слишком заметный рубец. С виду рука казалась в полном порядке. Вот только тварь не только чуть было не отрубила Максиму руку, но и успела плюнуть туда какой-то гадостью, от которой нервные окончания плавились и сворачивались будто синтетическая нитка, подвешенная над пламенем свечи. В самом начале врачи спорили: не лучше ли будет полностью отнять руку, но всё же сделали выбор в пользу попытки восстановить, точнее вживить искусственные нервы в живую плоть. Долгое время не было никаких результатов и, казалось, будто попытка окончилась неудачей. Тем большее воодушевление почувствовал Максим, когда впервые смог пошевелить сначала одним пальцем, потом другим, а затем и согнуть руку в локте. Но до тех пор, пока он сможет действовать ею как раньше, не раздумывая и не сосредотачиваясь перед каждым действием, лежал ещё долгий путь постепенной реабилитации.

Вытащив последний из электродов, врач протёр кожу спиртовым раствором и снял одноразовые перчатки.

Сосредоточившись, несколько раз представив себе ожидаемый результат, Максим смог сжать пальцы в кулак и разжать, расслабив ладонь. Сразу после электрической стимуляции управлять рукой выходило проще, и она уже не казалось чужой частью по недоразумению, намертво прикреплённой к нему.

– Возвращаясь к моему вопросу, -напомнил доктор.
– Если беспокоит не рука, то тогда что?

Максим замялся: -Так, ничего.

Врач вздохнул. Контрастирующая с белым халатом смуглая кожа выдавала выходца откуда-то с юга России. На выбритом до синевы подбородке билась жилка.

– Я ведь не просто так спрашиваю, не из пустого любопытства. Ваше психическое состояние прямо влияет на темпы выздоровления. Если говорить без подробностей, то положительные эмоции ускоряют процесс, а негативные замедляют и усложняют.

– На счастливых раны заживают быстро?
– усмехнулся Максим.

– Можно сказать и так, -согласился доктор.
– И всё же: что вас беспокоит?

– Ничего. Правда ничего! Только… - Максим задумался.
– Скучно здесь. Фильмы смотреть надоело. Книги тоже. А что делать не знаю.

– Не знаете, что делать?
– переспросил врач как будто ставя диагноз.
– Влюбитесь!

– Влюбиться?
– поразился Максим.

– Именно так. Пусть кровь побежит по жилам, а сердце забьётся чаще. Вы знаете, что те, кто любит и кого любят – живут дольше? Было даже статистическое исследование, где в зависимости от количества поцелуев в месяц выводилась кривая снижения риска заиметь различные хронические заболевания.

Максим покачал головой: -Не знал. Как-то антинаучно.

– Конечно, это было не совсем серьёзное исследование. Но проведённое с соблюдением всех правил для такого рода исследований и вполне достоверное с статистической точки зрения.

– И сколько раз в день нужно целоваться, чтобы жить хорошо и не болеть?

– Минимум два раза в день.

– Утром и вечером? Как чистка зубов?

– Или как чашка кофе.

Приём уже закончился, но видимо у доктора имелось лишнее время и желание поговорить с Максимом. А может быть он серьёзно относился к такой ерунде как психологическое состояние пациента, действительно считая будто состояние духовного комфорта ускорит процесс реабилитации.