Мир империи землян
Шрифт:
– Не знаю, - честно ответила Дора.
– Думаю она обязательно придёт, если только сможет. Ведь это твоя мама и она любит тебя больше всего на свете. Помоги мне записать как тебя зовут и где ты живёшь, чтобы составить объявление.
Отвечая на вопросы Доры, девочка совсем успокоилась.
Когда они закончили, и Дора хотел встать, то девочка вцепилась ей в руку и не отпускала, показывая всем видом, что если та сейчас встанет, то она снова расплачется.
– Мне будет нужна твоя помощь, -сказала Дора.
– Правда,
– Видишь, как много вокруг детей? Нужно поговорить с каждым и записать кого как зовут, как зовут его родителей и так далее. Чтобы их тоже смогли найти те, кто их сейчас ищет. Поможешь мне в этом?
Девочка смутилась: -Я ещё плохо умею писать.
– Ничего страшного. Просто пойдём вместе со мной, поможешь утешить и расспросить. Вместе мы с тобой всех перепишем, хорошо?
– И их обязательно найдут?
– По крайней мере мы с тобой очень постараемся, чтобы так и случилось, -пообещала Дора.
Следующие пару недель она так и проработала в «детском» лагере куда приводили детей без взрослых опекунов. Позже к ним присоединились ещё несколько бывших учительниц или воспитательниц из детских садов и даже несколько матерей потерявших своих детей и решивших позаботиться о чужих, пока не найдут своих, чтобы не сойти с ума от бегущих по кругу мыслей. С увеличением числа добровольных помощников стало гораздо легче.
Постепенно хаос первого дня сошёл на нет и всё вокруг снова приходило… нет, не в норму, какая тут норма? Но на месте одной, разрушенной, системы возникла другая. Правительство контролировало происходящее. Правила и нормы соблюдались. Выстроенная вокруг остатков Лондона оборонительная стена передавалась под контроль английских войск, а иностранные военные силы, посланные другими государствами, возвращались обратно домой, где они тоже были сильно нужны.
Количество «сирот» в детской части лагеря сильно уменьшилось. Многих, хотя и не большинство, действительно нашли и забрали родственники. Кого-то взяли в приёмные семьи или заботу о них приняли разные благотворительные организации. Однако несколько сотен детей оказались… никому не нужны. Живых родственников у них не осталось. Брать заботу о них не торопилось ни одно физическое или юридическое лицо. Надрывающаяся социалка не могла тянуть ещё сотни беспризорных детишек. Благотворительные организации и без того взяли столько, сколько могли. Ресурсов на всех не хватало. Не хватало еды. Не хватало денег. Не хватало заботы и душевного тепла. Сложные времена. Дефицит морали и совести.
Куда деть ненужных никому детей? Какова будет их судьба? Дора не знала, но твёрдо решила, что это будет и её судьба тоже. В конце концов ей тоже некуда и не к кому идти. Она такая же сирота, как и они, только взрослая. В аналогичной ситуации оказались ещё несколько десятков девушек, помогавших с детьми.
Перспективы вырисовывались самые неприятные.
Поэтому предложение русских забрать детей
На вопрос: согласна ли она переехать в Россию, Дора, не раздумывая, ответила «согласна!».
Правда следующий вопрос её несколько смутил: -Почему?
Дора задумалась. Конечно, она могла бы сказать, что её ничего не держит в Англии. У неё больше ничего не осталось, и она не знает, чем будет здесь заниматься. В периоды социальных катастроф учительницы не так чтобы очень сильно нужны кому-либо. Будем честны, если судить по заработной плате, то учителя не особенно нужны государству и в более спокойные периоды.
Дора могла бы сказать, что привыкла заботиться о детях и хотела бы продолжать это делать. Она слишком много обещала этим маленьким человечкам и должна оставаться с ними и проследить за их обустройством в другой стране чтобы выполнить хотя бы часть так беспечно розданных большим глазам и робким улыбкам обещаний.
Могла сказать: в России ей предлагают хоть что-то, тогда как в родной Англии не предлагают ничего. Больше того – далёкая Россия согласилась взять к себе чужих детей, тогда как Англия отказалась от своих собственных. Разница.
Но вслух Дора произнесла совсем другое.
– Один армянин, -произнесла она.
– Армянин?
– удивился беседующий с ней офицер.
– Да, русский армянин. Солдат. Первый кто встретил меня в вашем лагере. Словом, он сказал, что в такие сложные периоды как сегодня лучше быть с русскими. Сказал – это его слова – с вами Бог.
Офицер удивился её ответу, но сам спросил: -А что такое «бог» мисс, Олдридж?
– Я не знаю, -призналась она, отчаянно жалея, что вообще заговорила об этом. Кто только дёрнул её за язык.
– Если бог это совесть, то он есть у каждого, просто не каждый его слушает или даже слышит, -предположил офицер.
– Впрочем, это уже не имеет отношения к предмету нашего разговора. Ваше желание отправиться в Россию и принять российское гражданство зафиксировано и одобрено. Будьте готовы грузиться через два дня, вместе с детьми, когда придёт корабль. И позвольте заметить, что если бог это всё-таки совесть, то он определённо стоит у вас за правым плечом.
Дора оглянулась, но, разумеется, никого не увидела.
– …фигурально выражаясь, -закончил офицер.
Выйдя из здания администрации, Дора задумалась: какова жизнь в далёкой России. Должно быть так холодно. Она думала, что там сильно холодно. Нужно будет первым делом потребовать, чтобы детей обеспечили тёплой одеждой. И русский язык придётся учить. От кого-то она слышала, что он очень сложный. Как-нибудь справится. Ничего.
***
(двести девяносто шестой день с начала активной стадии войны вторжения)