Мир иной
Шрифт:
Наконец, усилием воли Артёму удалось ненадолго удержать в сознании видимую им магосеть. Это не было чётким восприятием эйтов, как в обычной магосхеме, скорее намёки на них и лишь потом вторым слоем, фоном начали вырисовываться привычные ему значки. Вспыхнула головная боль и стала быстро усиливаться. Однако Артём упрямо продолжал вглядываться в структуру. Наконец, решив, что запомнил достаточно, он резко отвернулся. Головная боль почти сразу утихла.
Так, теперь будущее, Плохой перешёл к противоположному монолиту. Всё повторилось. Только головная боль
На этот раз головная боль сделалась адской, хотя и уступала той, что обрушилась на него на посвящении. Артёма хватило лишь на то, что бы ненадолго увидеть внутри монолита сеть эйтов. Страдать дальше он особого смысла не видел. Разберётся он как-нибудь со своим предназначением, без всяких подсказок от высших сил.
В третий раз боль уходила довольно медленно. Возможно, мозг просто устал отсозерцания этих дурацких прожилок. Плохой поискал глазами Литию. К его удивлению рядом с девушкой висел небольшой шарик света, в свете которого она что-то чертила прутиком на покрывавшем двор песке, видимо, зарисовывала увиденные эйты. Если не считать воздушной сферы, тогда в замке это был первый случай, когда Лития на его глазах творила магию.
— Так, так, — Громалк внимательно вгляделся в её рисунок. — Вера, долг. Огонь и земля, — связанные кольцом противоположностей. Огонь это конечно ты. Всё правильно, именно такой муж тебе и нужен, что бы остепениться.
— Чего, чего? — оторопело произнесла Лития.
Искусственный свет не падал на её лицо, но Артём готов был поклясться, что девушка покраснела. Потом она, кажется, впала в ярость.
— Чего, чего — повторила она, на этот раз почти завопив, — какой ещё такой муж?!
— Хороший у тебя, говорю, будет муж, надёжный, — ехидно произнес Громалк, — по-другому этот союз огня и земли никак истолковать не получается. Ты выйдешь за него, хотя и исполняя свой долг, но, тем не менее, по любви.
Лития резко вскочила с корточек, на которых чертила рисунок, и даже немного подпрыгнула, что не произвело на Громалка ни малейшего впечатления.
— Чего тебя возмущает, — невинно произнёс он, — ты ведь не планируешь остаться старой девой.
— А… У…, - Лития пробурчала что-то невнятное.
Громалк спокойно продолжил:
— Насчёт веры сам не пойму. Причём здесь волна тоже. Обычно она символизирует повторение и движение. Но здесь почему-то пересекает кольцо противоположностей.
Он немного помолчал, вглядываясь в рисунок.
— Хотя погоди-ка, у тебя не дорисовано, но кольцо, похоже, переходит в спираль и она пронзена стрелой. Тоже символ повтора, но с переходом на новый виток. Стрела в данном контексте это, кажется, символ предназначения и одновременно его разрыв, переход на совершенно новый уровень. Нет, всё равно плохо понимаю.
Слишком
Ясно, что рано или поздно Лития выйдет замуж. Да и остальное тоже можно пристегнуть к чему угодно.
— Ну, а у тебя, что? — повернулся к нему Громалк.
Артём уже начал жалеть, что согласился участвовать в этом цирке. С другой стороны, что он теряет?
Лития так и не погасила свой «светильник», поэтому Артём просто вошёл в круг его света. Немного нагнувшись, он принялся чертить на земле прямо пальцем, строя рядом с рисунком девушки свой.
— Имейте в виду, — предупредил он, — я почти не знаю эйтов за пределами основного набора. Так что, какие ассоциации были, такие были.
— Да, давай рисуй уже, — проворчала Лития, — учитель разберётся.
Похоже, ей тоже надоело тут торчать в темноте.
— Ладно, ладно, не знаю почему, но видения во всех трёх монолитах у меня были почти одинаковы. Вот так.
Он закончил чертёж.
— Хм, — Громалк был явно озадачен. — Довольно сложная символика. — Два переплетённых кольца противоположностей. И на них жизнь-смерть-жизнь. Нет, погоди, второе кольцо почему-то двойное. Ничего не понимаю. Всю эту триаду жизни-смерти пересекает волна. Рядом пустота, пространство, время. И кольца противоположностей надеты на стрелу. Это ты в каком монолите увидел?
— Прошлое. Но и в красном было почти то же самое.
— И в чём различие?
— Вместо стрелы там была дорога.
— Дорога?
— Да.
— Тогда символы не просто похожи, они по существу идентичны. Дорога — просто другая визуализация символа предназначения и жизненного пути.
— Забыл сказать, ближе к концу дорога разветвлялась, а потом соединялась вновь. И в неё била молния.
Артёму вдруг показалось, что Лития чего-то испугалась. Неужели его будущее столь страшно?
— А башни там случайно не было? — поинтересовался Громалк.
На мгновение Артём призадумался.
— А знаете, кажется, была, но я не уверен, слишком быстро и слишком нечётко. Похоже, именно в неё и била молния. А сама толи стояла меж ответвлениями, толи пересекала их целиком. И да, снова забыл, во всех трёх сетях на заднем плане имелся эйт духа, охватывающий всю эту графику целиком.
Он видел, что Громалк озадачен.
— Ну, поражаемая молнией башня, это символ кардинальной смены жизненных обстоятельств и одновременно серьёзного конфликта. Но разветвление и соединение дороги. Нет, совершенно не понимаю. Погоди, а третий монолит?
— Рисунок идентичный первому, но на этот раз разветвлялась стрела.
— Хм, ты в очередной раз задал мне загадку, буду думать, но пока не знаю.
По мнению Артема, существовали куда более интересные занятия, чем разбирать смысл гадания на кофейной гуще, пардон на монолитах с прожилками. Но возражать он не стал. Не ему же голову ломать, а Громалку. Жизнь и смерть, тоже мне откровение. Ясно, что он когда-то родился, и что, когда-нибудь, как ни печально умрёт.
Лития вдруг зевнула.