Мир «Искателя», 1998 № 03
Шрифт:
Керман возбужденно прокричал.
— Вот это паника! Прежде чем это корыто затонет, все посходят с ума.
— Где твоя лодка? — задыхаясь, спросил я и оттолкнул с дороги пожилого повесу — он пытался перелезть через перила. — Спокойно, папочка, — сказал я ему. — Вода очень мокрая. Сюда сейчас столько лодок понаедет, всех заберут.
— Прямо здесь, — ответил Керман, указывая вниз. Он поднял Полу на перила, а я отгонял которые хотели последовать за ней. Он поставил ее ноги на веревочную лестницу, свисающую по борту судна,
— Не для вас, мадам, — закричал Керман, когда какая-то девушка стала пробиваться к нему. — Это частная вечеринка. Попытайте счастья чуть дальше.
Девушка, истерически крича, бросилась на него и обхватила его за ноги.
— Господи, боже мой! — завопил он. — Вы же стащите с меня штаны! Эй, Вик, помоги мне! Эта дамочка сошла с ума!
— Я считал, тебе нравится, когда они с тебя стаскивают штаны. Прихвати ее с собой, раз она так к тебе привязалась.
Не знаю уж, как он от нее избавился, но не успел я опуститься в лодку, как и он скользнул вниз по лестнице и чуть не столкнул меня за борт.
— Спокойно, — сказал я и схватил его за руку, чтобы он не упал.
Майк завел подвесной мотор, и лодка стала отходить от судна. Нам пришлось лавировать — стоило посмотреть, сколько лодок понаехало к «Шхуне-Мечте». Ни дать ни взять второй Дюнкерн!
— Отличная работа! — сказал я, хлопая Майка по широкой спине. — Вы, ребята, рассчитали все очень точно. — Я оглянулся на «Шхуну-Мечту». Нижняя палуба была уже в огне, дым валил из ее боков. — Интересно, на сколько она была застрахована?
— Это ты ее поджег? — спросил Керман.
— Да нет же, дурашка! Шеррилл мертв. Кто-то застрелил его и поджег судно.
— Довольно дорогие похороны, — с отсутствующим видом сказал Керман.
— Да нет, если судно застраховано. Ты поговори с Полой. Я хочу взглянуть на это. — И я вытащил досье Аноны Фридлендер из набедренного кармана.
Керман протянул мне фонарик.
— Что это? — спросил он.
Не веря своим глазам, я уставился на первую страницу досье.
— Вик, — сказала Пола, — может быть, нам лучше решить, что нам нужно делать?
— Что делать? Мы с Джеком отправляемся за Аноной. Ты расскажешь Миффлину о Шеррилле. Пусть он поскорее приедет к дому Морин Кросби на утесе. Сегодня все закончится.
Она уставилась на меня.
— А не лучше ли тебе повидать Миффлина?
— У нас нет времени. Если Анона в доме у Морин, ей грозит беда.
Керман наклонился ко мне.
— Что это за бумаги?
Я сунул досье ему под нос.
— Тут все написано, а Миффлин даже не посчитал нужным сообщить мне. У Аноны с 1944 года был эндокардит. Я же говорил вам, что они пытаются утаить шило в мешке. Ну, теперь-то оно вылезло.
— У Аноны — больное сердце? — разинув рот от удивления, спросил Керман. — Ты, вероятно, имеешь в виду Джэнет Кросби?
— Ты послушай, как они описывают Анону, — сказал я. — Рост
— Но это же не так. Она высокая и светловолосая, — сказал Керман. — О чем ты говоришь?
Пола догадалась первой.
— Это не Анона Фридлендер. Так ведь, да?
— Ну конечно, не Анона, — возбужденно сказал я. — Неужели непонятно? Именно Анона умерла в Крестуэйз от сердечной недостаточности! А девушка в санатории Сэлзер — Джэнет Кросби!
Мы стояли у подножия почти отвесного утеса и смотрели вверх в темноту. Далеко в море ярко горела «Шхуна-Мечта». В ночное небо поднялось грибообразное облако дыма.
— Залезть туда, наверх? — сказал Керман. — За кого ты меня принимаешь — за обезьяну?
— Эту проблему тебе лучше обсудить с твоим отцом, — ответил я, улыбаясь в темноте. — Другого пути нет. Парадный въезд нам заказан. Там двое автоматических ворот и вся колючая проволока, какая только есть в мире. Для нас это единственный вариант, если мы хотим попасть в дом.
Керман отступил назад, чтобы получше разглядеть отвесную стену.
— Не меньше трехсот футов, — с подобострастием в голосе сказал он. — И с каким удовольствием я буду преодолевать каждый фут!
— Ну, полезли. Давай хотя бы попробуем.
Первые двадцать футов дались нам довольно легко. Громадные валуны образовывали нечто вроде платформы у подножия утеса, и взбираться по ним было довольно просто. Мы стали рядом на плоском камне, и я посветил фонариком в темноту. Над нами вздымалась изрезанная, можно сказать отвесная, стена утеса, а почти на самой вершине она выдавалась вперед, образуя, казалось, непреодолимый барьер.
— Тот кусочек мне особенно нравится, — сказал Керман, указывая пальцем. — Вон там, где она выдается. Вот будет весело перелезать через этот выступ: цепляться зубами и ногтями.
— Может, он не так страшен, как кажется, — ответил я, хотя он и мне не нравился. — Эх, будь у нас веревка…
— Будь у нас веревка, — мрачно сказал Керман, — я бы потихонечку ушел куда-нибудь и повесился. Все было бы проще.
— Возьми себя в руки, пессимист чертов! — резко сказал я и полез вверх. Я довольно легко находил опору для рук и для ног, но я сознавал, что стоит мне один раз ошибиться, как придет конец не только моему восхождению, но и мне.
Пройдя футов пятьдесят, я остановился, чтобы отдышаться. Посмотреть вниз не решался. Малейшая попытка отклониться от отвеса нарушила бы равновесие, и мне пришел бы конец.
— Как у тебя дела? — спросил я, прижимаясь к скале и глядя вверх на усыпанное звездами небо.
— Лучше некуда, — со стоном ответил Керман. — Я удивлен, что все еще жив. Как ты думаешь, это действительно опасно или это всего лишь мое воображение?
Я переместил захват за каменный выступ и подтянулся еще на пару футов.