Мир Кристины
Шрифт:
«Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!
Колокольчик поет…» — старательно выводила рулады бомжиха.
— Простите! Может, это…. Вас подвезти? — спросил Майк.
— Зачем еще!? Нет уж! Как-нибудь сама.
— Но я хочу, типа… компенсировать…
— «Типа-а!», «В натуре-е!» — передразнила девушка, — Пошел вон!
— Извините, простите! Вообще-то, я никуда не спешу. Могу…
— Вы совсем тупой? Господибогмой! Слово «Нет!», означает «Нет!».
— Я не тупой! — обиделся Майк, — Почему вы отказываетесь? Я не маньяк и не насильник.
— Давайте договоримся сразу!
Этой фразой «Давайте договоримся сразу!» Кристина начинала любое общение с окружающими. Хотя, откровенно говоря, ни с одним субъектом в этом мире ни о чем «договориться» по-настоящему ей не удавалось.
— Мы живем в разных измерениях! — тоном строгой учительницы начальных классов продолжала Кристина, — Каждому свое. Буду чрезвычайно признательна, если вы и вам подобные, хотя бы изредка соблаговолите останавливаться на красный свет. В таком случае я смогу спокойно перейти улицу. И оставьте меня, любезный, в покое!
Все это Кристина выпалила прямо в лицо этому сытому самодовольному типу. И с чувством выполненного долга резко повернулась к нему спиной. Не оборачиваясь, она перешла узкую улочку, ступила на тротуар и направилась в сторону Садового кольца.
«ДТП — не повод для знакомства!» — мелькнуло в голове Майка.
«Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!
Колокольчик поет…» — доносилось с тротуара.
Майк решительно рванул вслед за девушкой, через секунду нагнал, остановился на ее пути и обаятельно улыбнувшись, раскинув руки в стороны, загородил дорогу. Майк тут же пустил в ход на полную катушку свое испытанное оружие. Очень заело, что эта юная особа никак не реагирует на его неотразимое обаяние.
Девушка, молча, стояла перед ним.
Майк Кустофф, разумеется, не избегал девушек. Наоборот. С ними отношения всегда развивались по отработанной схеме. По сценариям, написанным лихими парнями где-то в Голливуде. Точнее, по одному единственному сценарию, в который были втиснуты все реплики, жесты и поступки из множества других сценариев, похожих один на другой, как две пачки сигарет. Девиц, с которыми Майк общался в последние годы, это устраивало. Они назубок знали свои роли, поскольку с детства смотрели только американские фильмы по подобным сценариям. Знали как себя вести в стандартных ситуациях. Как улыбаться, как отвечать, как молчать, как задавать вопросы. И никогда не выбивались из схемы.
С этой юной особой с самого начала все пошло как-то… враскосец. Она не соблюдала никаких правил, никаких мизансцен. Может, просто не смотрела американских фильмов? И не знала, как следует себя вести. Как отвечать, как улыбаться, как конфликтовать.
В свои тридцать лет Майк относился к инвалидам с легкой брезгливостью. Понимал, это нехорошо, не по-христиански, надо испытывать сострадание, милосердие и все такое. Но ничего не мог с собой поделать. Разумеется, никогда не высказывал
Лицом девушка менее всего походила на инвалидку. В ее больших выразительных глазищах не было и тени ущербности. Скорее наоборот. Какое-то снисходительное сочувствие к окружающим. С таким, слегка ироничным пониманием взрослые умудренные наставницы смотрят на неразумных воспитанников.
Просто какая-то «Неизвестная» Крамского. Собственной персоной. Гордо вскинутая голова, прямая спина. Если бы не легкая хромата, красотка, одно слово. Слегка прибарахлить, подкрасить, подмазать, мужики табунами будут бегать.
С первой же секунды это стало Майка дико раздражать. Он и сам не понимал, почему? Не успев, как следует подумать, пошел в наступление. По привычке. Обаятельно улыбнулся и, заговорщески понизив голос, спросил:
— Послушайте! Как вас зовут?
Она вздрогнула и резко вскинулась. В ее глазах пульсировало неподдельное изумление.
— Что-о!?
— Как вас зовут? — неотразимо улыбаясь, повторил Майк.
— Господибогмой! Зачем это вам? — еще больше изумилась девушка.
— Ну.…Как-то, вроде, якобы, так принято. Когда люди между собой, типа, общаются…
— Кристина! — машинально ответила она. Но, спохватившись, тут же добавила, — И забудьте навеки мое имя!
Она еще раз одернула юбку, поправила волосы, переложила в другую руку помятый полиэтиленовый пакет и, сильно выдохнув, заявила:
— Вы никогда более не увидите моего лица!
«Вона-а… как!» — пронеслось в голове Майка.
Девушка разговаривала каким-то вычурным образом. Так выражались выпускницы Смольного института исключительно в романах девятнадцатого века. В представлении Майка, разумеется. Поскольку романов девятнадцатого века он не читал.
— «Никогда не говори — никогда!» — автоматически брякнул Майк.
— Что-о!?
— Фильм такой был. Американский. Не видели?
— Не хожу в кино. И не стойте, пожалуйста, на моем пути истуканом!
Самое неприятное для Кристины заключалось в том, что этот наглый самодовольный тип был чем-то неуловимо похож на великого Карла Брюллова. Не до конца, конечно, отдаленно, но все-таки! Бывают же такие нелепые игры судьбы!
«Господибогмой! Просто возмутительно! Какая-то дикая пародия! Наверняка этот тип даже не догадывается об этом!» — мысленно негодовала она.
Кристина обошла Майка как столб, неожиданно возникший на ее пути, и, не оборачиваясь, поспешила в сторону Самотечной эстакады.
Майк стоял на тротуаре и смотрел ей вслед.
— Зря вы обидели свою жену! — неожиданно услышал он за спиной.
Майк вздрогнул и резко повернулся. Перед ним стояла старуха с мешками через плечо и, улыбаясь беззубым ртом, сверлила его абсолютно безумными белесыми глазами. Майку впервые за долгие годы стало не по себе. Он даже передернул плечами.