Мир-ловушка

Орлов Антон

На удлиненном треугольном лице светились огромные лиловые глаза. Блестящие черные волосы ниспадали до пояса. Левую грудь скрывала мерцающая газовая накидка, закрепленная на одном плече, правая, с посеребренным соском, была обнажена. Единственное украшение – серебряный обруч с сияющим аметистом на лбу.

Шертон смотрел на нее молча, охваченный невольным, но мощным, до мурашек по спине, восхищением. Он мог бы смело поклясться, что видит перед собой самое прекрасное среди всех ныне живущих человеческое существо… Только это было не человеческое существо,

а Нэрренират. Остальные испытывали похожие чувства.

– Кто вы, госпожа? – сипло вымолвил Паселей.

– Мы знакомы, Паселей. Помнишь, как ты кормил меня сахаром в суамском зверинце?

– Сахаром?.. Вас?..

Шертон испугался, что старика хватит удар, но потом сообразил, что Нэрренират этого не допустит.

– Бирвот, я прощупала твою память. С ней не так плохо, как я опасалась. Кое в чем я смогу тебе помочь, однако это потребует времени.

– Благодарю вас, великая, – наклонил голову маг.

Судорожным рывком расстегнув последнюю пряжку страховочного ремня, Лаймо сполз с кресла и упал на колени:

– Все мы чтим вас, великая!

– Встань, – усмехнулась богиня. – Давай пока без формальностей. Наконец-то мы выбрались из задницы, и теперь можно напиться до посинения!

Эта фраза разрушила очарование, но не полностью. Легкое ощущение эстетического шока все равно присутствовало.

В руке у Нэрренират появился хрустальный кубок. Одним махом осушив его, богиня пояснила:

– Апенойское двухсотлетней выдержки. Заказывайте, угощаю!

– То же самое, – сказал Шертон.

Бирвот попросил элимского, которое он попробовал в прошлый раз в гостинице у Тиборы, Паселей – «какого-нибудь доброго пива», Лаймо – «что-нибудь некрепкое» (он боялся, что его развезет на глазах у Нэрренират, он-то ведь не бог!).

– Ты, Роми?

– Если можно, золотое идонийское, – тихо отозвалась Роми. – Или лучше горячий шоколад…

Перед ней появился бокал с десертным виноградным вином золотистого оттенка и чашка шоколада. Опустив глаза, Роми поочередно делала глоток то из бокала, то из чашки. Шертон заметил, вскользь на нее посматривая, что волосы у нее чистые, как будто она недавно вымыла голову, и на одежде никаких пятен засохшей крови. Умирала она или нет? Сама вряд ли вспомнит, во время перехода она была без сознания, а у богини спрашивать бесполезно – не скажет.

Еще Шертон отметил, что на левом запястье у Роми по-прежнему чернеет изящно нарисованный стилизованный цветок. Свой Знак Нэрренират не убрала, это наводило на размышления… Он старался не налегать на апенойское. Хоть и тянет выпить после такой передряги, сейчас ему лучше оставаться трезвым.

– Что вы все притихли? – оглядев их, спросила Нэрренират. – Разве что-то изменилось? Роми, может, ты мне ответишь?

– Вы сейчас совсем другая… – еле слышно произнесла Роми.

– Тело другое, а я та же самая! Или для вас, теряющих память, нет ничего важнее тела? Я могу создать любой облик, и это все равно буду я.

Богиня превратилась в точное подобие Роми. Девушка в кресле

сдавленно ахнула. В следующий миг вместо Роми перед людьми предстал Титус, в рясе афария, но без багрового рубца на щеке, с гладким загорелым лицом. Шертон. На сей раз оригинал не выказал шоковой реакции – он нечасто смотрелся в зеркало, так что узнал себя с некоторой задержкой. Лаймо – с карикатурно-испуганной физиономией (настоящий Лаймо вытянул шею, изумленно рассматривая копию). Красноглазый демон с торчащими из-под верхней губы клыками и черными кожистыми крыльями за спиной. Печальный, болезненно-хрупкий панадарский император в парадном облачении.

Превращения происходили очень быстро, никто не успевал заметить, как Нэрренират это делает. Доля секунды – и вместо императора около переборки опять сидит черноволосая женщина с лиловыми глазами.

– Тела – это всего лишь наши наружные оболочки. – Она отпила из бокала. – Вы привыкли видеть во мне животное и поэтому не знаете, как вести себя теперь? Ну, пусть кто-нибудь попробует доказать, что у смертных не косное мышление! Лаймо, ты что-то хочешь сказать?

– Я чтил вас, великая, даже пока вы были животным, – пробормотал Лаймо. – И другие тоже… То есть пока вы не были, а считались животным, по внешним признакам… – Он с возрастающим ужасом понял, что запутался.

– Лучше выпей и расслабься, – посоветовала Нэрренират. – Тебе это не повредит. Роми, понравился шоколад?

– Да, великая, спасибо. – На этот раз она обратилась к богине как положено.

– Это оригинальный рецепт, мой собственный. Вот интересно, ты всегда заранее знаешь, что тебе понравится, а что нет?

– Конечно, не всегда, – удивилась Роми.

Лаймо хотел наступить ей на ногу, но не успел и вдобавок встретил насмешливый взгляд Нэрренират. Растерявшись и струсив, он сделал вид, что собирался пнуть камешек, заброшенный ветром в кабину во время старта.

– Прекрасно. – Богиня прислонилась к переборке, которая под ее спиной прогнулась, словно мягкая спинка дивана. – Я приглашаю тебя к себе в гости, в Этинэррию. Ты слыхала о ней? Это мой собственный мир, туда никто не может проникнуть без моего позволения. Отдохнешь, и потом мы посмотрим, что тебе нравится, а что не нравится…

– Вы же дали слово! – обеими руками вцепившись в подлокотник кресла, прошептала Роми. – Тогда, в зверинце…

– Правильно, я дала слово, что не сделаю с тобой ничего такого, что тебе не понравится. Я не собираюсь его нарушать.

– Ей не понравится, если ты силой утащишь ее в Этинэррию, – вмешался Шертон (такой поворот его не удивил, он ждал от Нэрренират чего-нибудь в этом роде).

– Я просто пригласила ее в гости, Шертон. Так будет лучше. Разве ты защитил ее в Чадне? Я не умаляю твоих достоинств, но даже такой воин, как ты, иногда может проиграть. В Этинэррии Ицналуан до нее не доберется, у меня там такие охранные заклятья – ни одна сволочь не взломает.

Да, он не смог защитить Роми в Чадне… Богиня ударила по больному месту.