Мир-ловушка
Шрифт:
Мать постоянно твердила: «Мы с тобой, Лаймо, люди скромной доли. Не пускай к себе в голову дурь, слишком красивые девушки не для тебя!» Роми была как раз такой, слишком красивой. Избранница Нэрренират с черным цветком на запястье. Лаймо видел в ней товарища по учебе и приятного собеседника, а об иных отношениях даже не помышлял. Доступные для него девушки находились далеко, за горизонтом.
В отличие от своих учеников, Шертон считал дни и знал, сколько прошло времени. Прилизанная волнистая суша красновато-желтого оттенка замаячила на горизонте на сто восемьдесят пятый день их пребывания в Облачном мире. В Панадаре вот-вот наступит месяц Серебряной
Шертон рассчитывал заглянуть в Панадар ненадолго: отдать Венцлаву его шкатулку (если удастся найти ее в Окрапосе), получить гонорар, высадить Лаймодия и Бирвота – а потом, через междумирье, в Рубетар, Даштасах, Эсипру или Ондаль, там они с Роми смогут успешно скрываться и от Ицналуана, и от ищеек-людей. Лаймо и Бирвот согласились подтвердить, если понадобится, что Романа До-Энселе осталась в Облачном мире. Все предусмотрено.
Общаясь с Роми, Шертон не выходил из роли учителя. Он не забыл, как она шарахалась от него в Панадаре, в начале их знакомства. В одиночку ей не выжить. Сейчас она полностью от него зависит и наверняка это понимает. Шертон не хотел пользоваться сложившейся ситуацией. Лет двадцать назад он бы, скорее всего, поступил иначе… Но он давно уже научился держать в узде свои страсти. Пусть девчонка сначала твердо встанет на ноги, а уж потом решает, чтобы ей не пришлось ни о чем пожалеть.
Бирвот в течение всего плавания перечитывал древние книги и обдумывал способ перехода. Ему не терпелось увидеть другие миры, но он никак не мог с достаточной ясностью представить, на что это будет похоже.
«Солнце», «луны», «звезды» – ослепительно яркие источники света в небе. На солнце нельзя долго смотреть, могут заболеть глаза, настолько нестерпимо оно сияет. Бирвот никогда не видел ничего подобного и потому не мог создать умственную картинку, которая бы его удовлетворила. А небо там не похоже ни на серый кисель, ни на растрепанную вату, ни на свалявшуюся шерсть белых овец. Роми однажды сказала, что его можно сравнить с полотнищем блестящей сиреневой ткани, туго натянутой, без единой морщинки. Взяв этот образ за основу, Бирвот сумел представить задрапированный такой тканью сводчатый потолок огромного зала, но не настоящее небо.
Он принял к сведению, что Панадар – мир не менее жестокий, чем его родина, и не строил иллюзий, и все же мысль о том, что его, мага, будут принимать как представителя уважаемой профессии, согревала сердце.
Амиса, портовый город, вытянулась вдоль побережья рядами уродливых кубических построек из обожженного темно-желтого кирпича. В стороне зноя, под низко нависающими облаками, простиралась каменистая пустошь. Иногда встречались оранжевые или светло-коричневые деревья в виде ощетинившихся колючками арок; нанятому в Амисе проводнику-вознице они не нравились, и он старался держаться от них подальше, но не объяснял, в чем дело. В ложбинах, на дне которых застоялась вода, лепились друг к другу шарообразные растения, издающие резкий неприятный запах. Они напоминали кочаны капусты с толстыми, набухшими влагой губчатыми листьями.
Изредка попадались горячие озера. Над ними плавали облака пара, вода бурлила и пузырилась, а под поверхностью скользили, закладывая крутые виражи, смутные темные тела.
– Разве кто-то может жить в кипятке? – присмотревшись, удивился Лаймо.
– Неизвестно, кто это, – отозвался Бирвот, – создания вроде нас или нежить, но приближаться к ним не стоит. Эй, держи левее!
Возница
Во-первых, он проходит через владения пиратского князя, которому Амиса платит дань. Во-вторых, еще дальше к зною находится Мелаф, где выращивают на плантациях знаменитое дурманное снадобье – золотую пыльцу. Мелафцы сбывают ее князю, а тот перепродает заморским купцам, но иные купцы шлют своих посыльных в Мелаф за дорогостоящим снадобьем в обход пиратов – ненужного, с их точки зрения, промежуточного звена. Князь с этим мириться не желает и вылавливает курьеров, поэтому на тракте всегда неспокойно.
Они двинулись по прямой, минуя тракт.
Врата выросли из-за горизонта внезапно: беспорядочная россыпь толстых темных колонн, с легким наклоном торчащих из земли вокруг небольшой пустой площадки. Недаром маг говорил, что это место, описанное в древних книгах, ни с каким другим не спутаешь.
С помощью отними-тяжести машину сняли с подводы и перенесли на площадку. Бирвот велел вознице отъехать к скале в сотне ярдов от скопления колонн и ждать там. Когда наниматели исчезнут, он может взять себе гувлов и подводу и возвращаться в город. Напоследок маг пригрозил: «Если сбежишь раньше, я тебя в дерево превращу!»
В кабине было три кресла. То, что предназначалось для пилота, занял Шертон. Во второе втиснулись Лаймо и Роми – оба достаточно худощавы, чтобы поместиться вдвоем. Третье оставили для Бирвота, который ходил вокруг машины, посыпая сухую красновато-желтую землю еще одной разновидностью магического порошка и произнося заклинания. Рассыпанный им порошок скручивался в небольшие, по колено человеку, черные смерчики, те хороводом двигались вокруг машины, все быстрее и быстрее. Поднимался холодный ветер. Налетая порывами, он трепал одежду и волосы мага, проникал в кабину.
Бирвот забрался внутрь:
– Я сделал все, что нужно. Врата раскрываются.
Он сел и застегнул страховочные ремни. Заперев дверцу, Шертон тоже пристегнулся.
Смерчики выросли выше колонн, они скользили все стремительней, сливаясь в один громадный смерч. Машина начала подниматься, ее раскачивало, трясло, швыряло из стороны в сторону. За перегородкой, в грузовом отсеке, что-то каталось по полу и бренчало.
Опоясанная колоннами опустевшая площадка ушла вниз – и в следующий миг исчезла. Теперь машину тащило сквозь серо-бело-черный туннель с вращающимися стенками. Шертон не сводил глаз с приборной панели, все еще мертвой… и вдруг на ней огоньками замигали кристаллы: два раза правый белый – рубин в центре – еще раз правый белый – опять рубин в центре. Видимо, это и есть комбинация, соответствующая Облачному миру, та самая, которую Роми отстучала многострадальным затылком Лаймодия. На всякий случай стоит запомнить.
Туннель выплюнул машину в клубящееся темно-золотое ничто, и болтанка прекратилась. Все кристаллы на пульте приглушенно мерцали, кабину заливал мягкий ровный свет – это разом вспыхнули прикрепленные к потолку магические лампы.
– Получилось! – услыхал Шертон восторженный шепот. Роми или Лаймо – он не разобрал, чей именно.
Побледневший Бирвот, наклонившись вперед, насколько позволяли ремни, всматривался в пустоту за лобовым иллюминатором.
– Что это?
– Мы называем это междумирьем.