Мир на колесах

Гаррисон Гарри

– Никого вы не накажете, – сказал Ян, шагнув вперед. Он был настолько же спокоен, насколько присутствующие разъярены. – Вы по бестолковости своей просто не хотите понять, в каком положении мы оказались. Если корабли не придут, то мы не получим ни запасных частей, ни горючего. Все наши танки, все тягачи-электростанции один за другим выйдут из строя – и тогда все мы покойники. Но если корабли придут – им будет нужно все зерно, какое только мы сможем собрать. Им оно будет нужно для голодающих людей, а нам – потому что это наше единственное средство…

Градиль

плюнула ему в лицо. Плевок попал в щеку и потек наискось через рот. Ян утерся кулаком и постарался сдержаться, а она закричала:

– Ты будешь делать то, что мы велим! И чтобы не было больше этих твоих «делайте-это-делайте-то»! Мы – главы семей! И мы заставим подчиняться нам!.. Второго рейса не будет! Ты станешь…

– Слушай, ты, дура старая! Ты не поняла, что я сказал? Неужели ты настолько глупа, что не можешь сообразить – ничто здесь не шевельнется, пока я не позволю! У меня важнейшие детали всех ваших машин, и ни одна из этих машин не заработает, пока их не поставить на место. А я попросту уничтожу детали, вот и все!.. И все мы умрем еще раньше!.. Ты этого добиваешься?.. Можешь мне поверить, я это сделаю немедленно, если только вы не разрешите рейс за зерном. Разрешите – и я обещаю, что ничего больше не попрошу. Когда мы вернемся, вы снова будете руководить. Будете приказывать, и все будут вас слушаться. Это вас устраивает?

– Нет! – Градиль была непреклонна. – Ты не смеешь указывать нам, не смеешь распоряжаться!..

– Я ничего не указываю. Пока я только спрашиваю.

– Это не такой уж плохой план, – сказал вдруг Иван Семенов. – Мы ничего не потеряем, если они съездят за зерном. И мы обещали…

– Требуй голосования, Иван, – подсказал Ян. – Или эта корова настолько всех вас запугала?..

А Градиль вдруг успокоилась, внезапно. В глазах ее светилась все та же ненависть – но голос стал ровным, спокойным:

– Хорошо. Споры прекращаем. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что все вы согласны.

Собравшиеся смутились, не понимая внезапной перемены. Но Ян понял все. Она еще не готова раскрыть свои карты. И ей, по сути, наплевать, пойдут поезда за зерном или нет. Единственное, что ей нужно, – его смерть, и чем дольше и мучительнее – тем лучше. Отныне и впредь ему предстояло жить с этой опасностью, и он был готов.

– Я знал, что вы согласитесь с Иваном и Градиль, – сказал он. – Мы выезжаем, как только опорожнят вагоны. Нужны будут новые водители…

– Нет, – перебила Градиль. – Поедут только мужчины. Девушкам нельзя быть в такой компании. Так что никто из них не поедет. Эльжбета тоже.

Последние слова она произнесла, словно вызов, и Ян чуть было этот вызов не принял. Потом сообразил, что, если начнет настаивать, может потерять все. Он ответил с таким же холодным спокойствием:

– Хорошо. Только мужчины. А сейчас идите и прикажите всем помогать мне. Разъясните своим людям, что происходит. И чтобы никакого вранья больше не было!

– Ну зачем ты так говоришь? – обиделся Иван.

– А что? Разве это не правда? Тайные собрания,

тайные суды, тайные смертные приговоры… А потом бедный дурак Риттершпах оказывается виноватым… Я не верю ни одному из вас и никого не хотел бы выпускать из-под надзора. Но все-таки идите к своим семьям и скажите им, что надо делать. Только когда каждый будет знать, что происходит, – только тогда машины заработают снова.

– Хватайте его и убейте! Сейчас же! – выкрикнул Тэкенг.

– Можете. Тогда кабели уничтожит кто-нибудь другой.

– Наверно, Гизо, – подсказал Ледон. – Он со мной разговаривал так же, как этот.

– Мы распорядимся, – сказала Градиль. – Сейчас же пойдем и все сделаем.

Глава 13

Поезда были готовы к отправлению – готовы уже два часа назад, – но неподвижно стояли в темноте. Водители сидели на местах, дожидаясь приказа. Запасы продовольствия и снаряжение загрузили в жилой вагон; там же находился и несчастный врач-практикант Савас Цитуридис. Доктор Росбах сказал, что его ассистент еще не доучился и к самостоятельной работе не готов. Цитуридис горячо согласился – но все-таки поехал. Ян не мог рисковать людьми, не имея в дороге вообще никакой медицинской помощи. Уже проверили все последние мелочи, уже успели уснуть свободные водители… У Яна не оставалось никаких оправданий задержки.

– Через пять минут вернусь, – сказал он, не обращая внимания на вопросительные взгляды экипажа.

Он выбрался из танка номер шесть – на обратном пути он сам его поведет – и пошел вдоль состава назад. Вот оно, назначенное место. Но там никого. Рискованно было посылать даже первую записку, а уж вторую – и вовсе безумие… Но иначе он просто не мог… Центральная улица была пустынна, все спали.

– Ян! Это ты?

Он быстро обернулся и увидел ее. Возле склада. Увидел – и бросился навстречу.

– Я боялся, что ты не придешь.

– Записку я получила, но не могла уйти, пока все не уснули. Она велела следить за мной.

– Слушай, поехали со мной!

Он собирался убеждать ее рационально и логично. Собирался объяснить, как важно для нее уберечь независимость, которой она успела добиться, как прекрасно было бы повысить профессиональный уровень штурмана… Это были хорошие доводы. Как он ее любит, как она ему нужна, – об этом он говорить не собирался. Но стоило ему ее увидеть – и все заготовленные слова куда-то улетучились, и он просто выпалил эту фразу.

Эльжбета испуганно отпрянула:

– Нельзя мне! Там же одни мужчины!

– Но мы же не скоты. К тебе никто не прикоснется, поверь. А для нас с тобой это очень важно, для обоих.

– Градиль ни за что не позволит.

– Конечно. Поэтому тебе нужно уехать без позволения. Все меняется, и мы должны ускорить эти перемены. Если корабли не придут – мы тут проживем всего несколько лет. Когда начнется жара – а мы не сможем переехать, – сгорим. Так я хочу быть это время с тобой. Слишком мало дней остается, просто невыносимо терять хоть один из них.