Мир наизнанку
Шрифт:
Я задрожал от страха. Фигура приблизилась ко мне, и я услышал голос:
– Что ты дрожишь? Боишься? Я твой родственник – Московский митрополит Филарет. Из всех моих близких-родных ты один остался в живых, и лишь ты можешь мне помочь восстановить могилу моей матери. Эта могила сейчас совсем срыта. Плита с нее и крест хранятся около храма при кладбище. Цела и дощечка с надписью. Ты должен пойти к настоятелю церкви при кладбище и добиться того, чтобы на могиле все было восстановлено.
Я был в большом волнении, мысли путались, и я начал расспрашивать митрополита, где в храме хранятся плита и
Настоятель церкви при кладбище отнесся скептически к моему видению и категорически отказался что-либо предпринимать по восстановлению могилы.
Спустя немного времени мне снова явился митрополит Филарет и настаивал на том, чтобы я выполнил его просьбу. Он сказал, что придет ко мне еще раз, но уже перед самой моей смертью.
– Я буду твоим проводником в тот мир, когда ты умрешь, – сказал мне между прочим митрополит…
После второго посещения призрака мне удалось подать через настоятеля Троице-Сергиевой лавры соответствующую записку патриарху. В результате распоряжения патриарха могила матери митрополита Филарета была полностью восстановлена. И крест, и надгробная плита были найдены точно в том месте, где указывал митрополит…»
Что можем мы узнать из этой истории о загробной цивилизации? Опять-таки почти ничего за исключением единственного фактика. Оказывается, на тот свет можно попасть, по всей видимости, только с помощью проводника. И дух покойного митрополита Филарета обещает своему родственнику выступить в роли проводника для его души, когда тот умрет.
А вот история, куда более интересная. В ней содержится кое-какая информация о загробной цивилизации – не знаю уж, достоверная или нет. Происшествие случилось опять-таки в прошлом веке.
Рассказывает архимандрит Антоний, наместник Троице-Сергиевой лавры:
«Монах Иона имел сына Коему, жившего в послушниках в Чудове монастыре и в пост умершего… В пятницу, на Лазареву субботу, около полуночи отец умершего встал поправить лампадку, очень нагоревшую. Хочет ложиться опять в постель и видит, что дверь отворяется и в комнату входит сын в белой рубашке, а за ним два маленьких мальчика, прекрасно одетые.
Отец, испугавшись, говорит:
– Косма, зачем ты пришел? Не тронь меня. Я боюсь тебя.
– Не бойся, батюшка. Я ничего тебе не сделаю… Отец тогда спрашивает:
– Каково тебе, Косма, там? Сын говорит:
– Слава Богу, батюшка, мне хорошо. Отец спрашивает:
– Чай, муки-то там какие? Сын говорит:
– Ад разрушен. – Но затем, тяжело вздохнув, прибавил: – Только там река огненная, и редкий кто минует ее. А сколько в ней народу! Ужас как много!
Отец хотел еще спросить о реке, но сью встал«и поспешно сказал:
– Прости, батюшка, мне нужно навестить старца. А какого старца – не объяснил. И пошел вместе с мальчиками вон из кельи.
Это было просто наяву!»
Информация, сообщенная призраком Космы, носит, прямо скажу, сенсационный характер: «Ад разрушен». И – далее: «Только там река огненная, и редкий кто минует ее. А сколько в ней народу! Ужас как много!» Само собой, достоверность информации пребывает под большим, даже очень большим знаком вопроса.
Рассказывает другой
«В 1871 году А. Я., состоявший в нашем певческом хоре, прожил не более двадцати четырех лет и умер от холеры. Через десять дней после смерти явился он мне во сне. На нем был знакомый мне сюртук, только почему-то удлиненный до пят…
Я обратился к А. Я. с вопросом:
– Где находишься ты, отшедши от нас?
– Как бы в заключенном замке.
– Имеете ли вы какое-либо сближение с ангелами?
– Для ангелов мы чужды.
– А к Богу имеете ли какое отношение? ' – Об этом после когда-нибудь скажу.
– Кто с тобою?
– Всякий сброд.
– Имеете ли вы какое развлечение?
– Никакого. У нас даже звуки не слышатся никогда, ибо духи не говорят между собою.
– А пища какая-либо есть у духов?
– Ни-ни… – Звуки эти были произнесены с явным неудовольствием и, конечно, по причине неуместности вопроса.
– Ты же как чувствуешь себя?
– Я тоскую…
– Нужно ли испрашивать у кого-либо дозволения на отлучку? Ответ заключался в одном слове: «Да». И слово это было произнесено протяжно, уныло и как бы по принуждению».
Итак, душа человека, угодившая на тот свет, попадает там в нечто вроде «карантинной зоны», «как бы заключенного замка». Находясь там, она пребывает пока «для ангелов чуждой». Вместе с ней в «предбаннике» посмертного бытия обретается «всякий сброд» людской. В «карантинной зоне» отсутствуют какие-либо развлечения. Духи не питаются никакой материальной пищей. Между собой они общаются не на акустическом уровне, а, вероятно, на телепатическом. И – последнее: они «тоскуют» в той зоне… Кроме того, нужно испрашивать у некоего «стража» или «начальника» разрешение на кратковременную отлучку из «предбанника» в мир живых людей.
Все это навевает лично на меня некоторое уныние. Загробная цивилизация определенно существует в природе. Вспомните слова духа Веселова: «Я жив, хотя и умер. Умер и жив – все равно». Однако попасть на просторы той цивилизации можно только, наверное, с помощью некоего проводника или, пользуясь более откровенной терминологией, с помощью строгого охранника-сопроводителя. На том свете ходят слухи, что «ад разрушен». Но попутно сообщается и другое: знаменитая огненная река, упоминаемая почти во всех религиях мира, осталась между тем на своем прежнем законном месте. И очень многие люди якобы не смогли пересечь ее огненный барьер. А те, кто умудрился как-то пересечь его, попадали с ходу в «карантинную зону», где томились от скуки и безделья в ожидания решения их участи.
Вот и все! Больше нам ничего не известно о загробной цивилизации! В сообщениях о ней слабым пунктиром обозначены лишь подступы к ее порогу. Причем вполне можно допустить, что все подряд описания этих подступов являются не более чем хорошо продуманной дезинформацией сугубо запугивающего свойства. Мы не располагаем никакой возможностью проверить достоверность сообщаемого.
Много раньше на страницах этой книги я рассказывал о контактных переживаниях Оксаны Шверник с Украины. И пообещал привести в нужный момент два ее.сообщения о разговорах с призраками умерших. Пришла пора вспомнить о данном мной обещании.