Мир не для слабых женщин (Танец со смертью, или Вернуться и Простить)
Шрифт:
– Ich heisse Pia [13] . – Она протянула руку, приветствуя девушку, и указала пальцем на свою грудь: – Pia!
– Мария.
– Was darf ich Ihnen zum Trinken anbieten? [14]
Маша, естественно, ни слова не поняла, но ей понравилось, как плавно она говорит. Раньше она думала, что немецкий язык звучит грубо, а из уст этой светловолосой дамы звуки лились, как песня, мягко и протяжно. Женщина подошла к столику, на котором стояли напитки и сласти.
13
Меня
14
Что я могу предложить вам выпить? (нем.)
– Kaffee? Saft? [15]
Маша посмотрела на поднос и указала на графин с апельсиновым соком. Пиа наполнила стакан.
– Спасибо, – кивнула Маша, отпив глоток.
Вчера она с братом не успела поужинать, а до этого перекусить у нее тоже не получилось. И за весь минувший день она всего лишь выпила воды, и ей очень хотелось есть. Однако Маша не посмела взять печенье, хотя и смотрела на тарелку голодными глазами. Она отвернулась и осмотрела комнату, пытаясь как-то отвлечься. Это была спальня, куда ее в прошлый приезд приводил Тамм, желая показать ей свою падчерицу, только теперь комната выглядела более обжитой. На тумбочке стояли яркие оранжевые цветы в вазе, кровать была застелена таким же ярким пледом. Комната заметно преобразилась, но в ней все же невозможно было почувствовать себя свободно из-за присутствия молодой женщины, сидевшей в инвалидном кресле. Маша догадалась, что светловолосая дама – мать Кристины. Она подошла к дочери, с любовью провела рукой по ее плечам, поправила волосы. Остановилась у стеклянной стены, за которой открывался прекрасный вид на террасу и сад, и закурила.
15
Кофе? Сок? (нем.)
Маша пересела в плетеное кресло, подальше от Пиа, чтобы не вдыхать сигаретный дым, и прислушалась к тишине в комнате. Ловя каждый звук, она боялась услышать выстрел, но пока что ничего страшного не происходило. Маша расслабилась и задумалась. Она жалела о том, что им с Максимом так и не удалось поговорить. Конечно, можно было бы тихо побеседовать в самолете, тем более что им никто не запрещал общаться, однако при посторонних людях ей не хотелось этого. Поэтому она просто держала брата за руку, радуясь тому, что он находится рядом.
В течение всего полета Маша старалась не смотреть на Берта, хотя чувствовала на себе его взгляд. Думая о нем, она вспоминала об Арифулиной и злилась. «Приеду домой – вырву ей волосы! Или язык, – пообещала себе Маша. – Если приеду», – тут же вспыхнула в голове мысль, заставившая девушку вздрогнуть. Ей стало страшно, как никогда прежде. Причем боялась она не за себя, а за брата. Впервые в жизни Маша так остро беспокоилась о близком ей человеке. Казалось, ужас разрывает ее грудь, воображение безжалостно рисовало ей страшные картинки того, что сейчас происходило в кабинете Тамма. Мужчины должны быть в той роскошной комнате, Маша в этом не сомневалась.
Время текло очень медленно. Пиа успела выкурить уже четыре сигареты. Маша полностью рассмотрела интерьер спальни, изучила лицо Кристины, сидевшей напротив нее, потом поднялась и прошлась по комнате, но остановилась, заметив, как со стороны сада к террасе движется худенькая молодая женщина. Она быстро поднялась по ступенькам и вбежала в комнату с широкой улыбкой на лице. Ее темные каштановые волосы растрепались от быстрой ходьбы, щеки покраснели,
Через несколько секунд в комнату вошел молодой мужчина в темном костюме. Маша узнала в нем одного из охранников, сопровождавших их с Максимом в дом. Пиа о чем-то спросила у женщины, и та помахала ладонью перед лицом хозяйки дома, прося замолчать.
– Lilly! – настаивала Пиа, и Маша поняла, что гостья – жена Славы.
К ее удивлению, Лилия подошла к охраннику и подставила ему губы. И Пиа, и Маша с изумлением увидели, как он страстно поцеловал ее, расстегнул пиджак, и Лилия вытащила из его кобуры пистолет. Затем она засунула руку в карман его брюк, пошло улыбнувшись при этом, достала глушитель и повертела в пальцах.
– Ты, значит, Мария? – спросила она, ловкими движениями прикручивая глушитель. – Сестрица Макса? Понятно. Т-ш-ш! – Она прижала дуло к губам, посмотрев на Пиа, усмехнулась и сказала ей несколько слов по-немецки, отчего мать Кристины изумленно прижала ладони ко рту.
Маша шагнула в сторону выхода, но ее остановил охранник, и Лилия навела на нее оружие.
– Еще раз дернешься – убью! – пригрозила она и подошла к Кристине.
Подняла пистолет, провела дулом по равномерно вздымавшейся груди нечастной калеки и губами изобразила звук выстрела.
– Bitte, macht das nicht [16] , – еле слышно прошептала Пиа, обращаясь к Лилии, явно наслаждавшейся ее страхом.
Лилия криво усмехнулась, оттолкнула Пиа и выглянула на террасу. Подала знак сообщнику, охранник спустился в сад и кивнул Лилии – мол, путь свободен.
– Вперед! – скомандовала она. Маша не двинулась с места. – Хочешь, чтобы я проделала дырку в твоем миленьком личике? Давай, двигайся, а то еще, не дай бог, повторишь судьбу этой. – Лилия указала подбородком на Кристину, которая была единственной женщиной в комнате, не считая самой Лилии, не испугавшейся вида пистолета.
16
Пожалуйста, не делай этого (нем.).
Маша послушно вышла на террасу.
– Без глупостей! – предупредила ее Лилия.
Охранник шел первым, за ним – Пиа. Маша отставала от нее на несколько шагов, Лилия подгоняла ее. Так, почти армейским строем, они прошли через фруктовый сад, вышли к низкому заборчику, за которым начинался редкий лесок, свернули направо, прошли еще метров двести вдоль ограды, отделявшей усадьбу Тамма от соседской, и по очереди перепрыгнули через узкий ручей. Из-за быстрой ходьбы Маша начала задыхаться, но остановиться и перевести дыхание ей не позволили, и она двинулась дальше, жадно хватая губами воздух.
Миновав редколесье, Маша увидела стоявшую в кустах машину и поняла, что их с Пиа хотят увезти в неизвестном направлении. Она представила, как Лилия ткнет дулом пистолета ей в бок, и вздрогнула от страха. Но, как выяснилось, впереди их ожидали куда более страшные вещи. Охранник не успел подойти к машине: раздался тихий щелчок, и он упал на землю у корней распустившегося куста. Лилия осторожно подошла к убитому парню и ткнула его в бок мыском туфли.
– Wie schade! [17] Но ты только помешал бы мне, – скривив губы, проговорила Лилия и указала Пиа на место за рулем. – Маруся, садись с ней рядом! И, дамы, не забываем пристегнуться!
17
Какая жалость! (нем.)