Мир, не стоящий детской слезинки

Комарницкий Павел Сергеевич

В воздухе вдруг остро запахло озоном, и в ту же секунду экран компьютера погас. Как и потолочное освещение, впрочем. Только огненно-рыжее закатное зарево освещало теперь кабинет.

– Лу, что у нас творится со светом?! И со связью!

– Сейчас выясню, сэр!

* * *

В воздухе

стоял острый запах озона. Трубки ламп светились тусклым пепельным светом, отчего в помещении стоял ни свет, ни тьма – какое-то странное порубежное состояние… Поморщившись, Алан щелкнул выключателем, однако освещение не изменилось ни на йоту.

– Брось, Алан, – коротко подстриженный крепыш угрюмо глядел в окно, за которым расстилался призрачно-нереальный пейзаж, словно безумный художник нарисовал разведенным белым фосфором портрет великого города. – Электричества все равно нет…

– А отчего светится тогда?..

– Вот сейчас Патрик вернется, и узнаем.

Ждать пришлось не больше минуты. Дверь распахнулась, и в помещение широким шагом вошел молодой человек в очках.

– Пустой, – он швырнул на стол маленькую трубку, похожую на карандаш. – Шкала до восьмисот рентген, и пустой… И два других тоже. Три дозиметра сразу отказать не могут, коллеги.

В комнате воцарилось молчание.

– Ну вот тебе и ответ, отчего лампы светятся, – негромко произнес крепыш. – При такой интенсивности радиации…

– Но что за хрень, Патрик? – Алан разглядывал разряженный дозиметр. – Откуда?

– Не знаю. Какое-то мезонное излучение, что ли… Впрочем, точнее узнать нам уже не удастся.

Пауза.

– Дьявол! – Алан ударил кулаком по стене. – И ни телефона, ни интернета, вообще ничего… Как в каменном веке…

Еще пауза.

– Ну что, коллеги, давайте прощаться, что ли, – крепыш улыбнулся, и в пепельном полумраке неожиданно жутко сверкнули фосфорическим светом

зубы. – Пока нас не начало рвать желчью…

– У меня предложение, – Патрик блеснул в полутьме очками. – Давайте пройдем на крышу. Думаю, пять минут у нас все-таки есть.

Новая пауза.

– А что, это мысль, – чуть кивнул крепыш. – Это определенно мысль… От такого переоблучения подыхают весьма мучительно, как помнится. Обезьяны и нейтронная бомба…

– Ну так пошли, – Алан решительно скинул лабораторный халат.

Трое мужчин поднимались по внутренней лестнице, освещая себе путь фонариком. Впрочем, и здесь тьма не была беспросветной – тут и там тусклым фосфорическим сиянием тлели потолочные осветительные панели.

Тяжелая чердачная дверь отворилась с истошным визгом – очевидно, ее не смазывали и не открывали достаточно долго. Подойдя к низенькому бетонному парапету, трое замерли, рассматривая ирреальный пейзаж. Небо на западе еще слегка серело последними отблесками заката, но все остальное вокруг поглотила тьма. Темные громады небоскребов, освещенные едва заметным фосфорическим светом изнутри, и потоки огненной лавы – так выглядели улицы, запруженные автомобилями, мертво заклинившимися в пробках. Город Нью-Йорк умирал, хотя, возможно, пока и не осознал этого.

– Черт… – Патрик сплюнул вниз, затем судорожно сглотнул. – Кажется, начинается… или это от страха?

– Да нет, меня тоже подташнивает, – помедлив, ответил крепыш. – Однако ты прав. Неохота помирать, это точно.

Он вновь улыбнулся страшной фосфорической улыбкой.

– Для меня было большой честью работать с вами, коллеги.

Темная фигура ухнула в пропасть, на дне которой сияли потоки автомобильной лавы. Спустя несколько секунд снизу донесся слабый звук удара.

Конец ознакомительного фрагмента.