Мир от Гарпа

Ирвинг Джон Уинслоу

— Хоуп?!

Это была соседка Марго. Орен Рэт коснулся холодным лезвием ножа соска Хоуп.

— Она сейчас войдет сюда, — шепнула Хоуп. — Это моя подруга.

— О Боже, Ники, — услышали они голос Марго, — почему ты здесь завтракаешь? Мама одевается?

— Придется поиметь вас обеих и потом зарезать, — шепнул Рэт.

Своими красивыми ногами Хоуп сжала его бедра и, не обращая внимания на нож, закричала:

— Марго! Бери Ники и беги! Быстрее! Здесь сумасшедший. Он всех нас убьет! Уведи Ники! Уведи Ники!

Орен лежал

на ней без движения, как будто никогда еще никого не обнимал. Он не пытался освободиться, не схватился за нож. Оба лежали неподвижно и слышали, как Марго тащила Ники через холл и кухонную дверь. Стукнулась о дверцу холодильника, у стула отломилась ножка, но Марго даже не остановилась, так и тащила Ники со стулом. Пробежала пол-квартала до своего дома и пинком отворила дверь.

— Не убивай меня, — шепнула Хоуп. — Уходи быстрее, ты можешь еще спастись. Она сейчас вызовет полицию.

— Одевайся, — велел Орен Рэт. — Я тебя еще не поимел.

У нее лилась изо рта кровь: прикусила губу, когда он ударил ее головой.

— Я ведь не шучу, — повторил он, но уже не очень уверенно. Он был костист и неуклюж, как молодой жеребец. Заставил ее надеть платье на голое тело, и босую вытолкнул в холл, зажав под мышками свои ботинки. Только оказавшись рядом с ним в пикапе, Хоуп увидела, что он успел натянуть на себя одну из фланелевых рубашек мужа.

— Марго наверняка записала номер твоего пикапа, — сказала она ему. Повернув зеркало заднего обзора, она рассмотрела себя и промокнула разбитую губу широким воротничком платья. Орен Рэт двинул ей в ухо, и она ударилась головой о дверцу машины.

— В это зеркало смотрю я, — сказал он. — Не своевольничай, а то врежу как следует. — Он прихватил с собой ее бюстгальтер и прикрутил им ее запястья к толстым ржавым петлям «бардачка».

Машину он вел не торопясь, как будто и не спешил убраться из города. Не проявил нетерпения, когда надолго застрял у светофора рядом с университетом. Он разглядывал пешеходов, пересекавших улицу; покачивал головой, цокая языком и удивляясь, как одеваются студенты. Со своего места в кабине пикапа ей было видно окно кабинета мужа, но она не знала, там ли он сейчас или читает лекцию.

Он был у себя, на четвертом этаже. Дорси Стэндиш стоял у окна и видел, как загорелся красный свет; поток машин двинулся, а толпа студентов временно застыла у перехода. Дорси Стэндиш любил разглядывать машины. В университетских городках немало импортных марок и роскошных лимузинов, но здесь контрастом им были машины жителей окрестных ферм: грузовики, высокие, с решетчатыми бортами фургоны для перевозки свиней и крупного скота, странные уборочные машины, заляпанные грязью проселочных дорог. Стэндиш ничего не понимал в сельском хозяйстве, но его завораживали животные и машины непонятного назначения и угрожающего вида. Вон прошла одна, с желобом (для чего он?) и тросами, на которых висело что-то тяжелое. Стэндишу нравилось воображать себе, как все это работает.

Внизу

проехал ярко-бирюзовый пикап с вмятинами на крыльях и разбитым радиатором, черным от размозженных мух и застрявших в решетке оторванных птичьих голов. Рядом с водителем Стэндишу почудилась хорошенькая женщина. Что-то в ее прическе и профиле напомнило ему Хоуп, и платье на ней было ее любимого цвета. Но он был на четвертом этаже, грузовичок прошел мимо, а заднее стекло у него было так заляпано грязью, что Стэндиш ничего больше рассмотреть не мог. Да и пора было идти на первую лекцию, начинавшуюся в 9.30. Дорси Стэндиш подумал, что в такой безобразной машине вряд ли может ехать хорошенькая женщина.

— Твой муж наверняка все время трахает студенток, — сказал Орен Рэт. Его огромная рука с ножом лежала на коленке Хоуп.

— Не думаю, — ответила Хоуп.

— Дерьмо, ты ничего не понимаешь, — сказал он. — Вот я трахну тебя так, что будешь еще просить.

— Мне это все равно, — проговорила Хоуп. — А малыш, слава Богу, вне досягаемости.

— Зато ты в досягаемости, — ответил Орен Рэт. — И я могу с тобой сделать все, что угодно.

— С тебя станется, — насмешливо бросила она.

Они выехали за город. Рэт долго молчал.

— Не такой уж я сумасшедший, как ты думаешь, — наконец сказал он.

— Я не считаю тебя сумасшедшим, — соврала Хоуп. — Я думаю, ты просто глупый и грубый парень, у которого еще не было женщины.

В этот момент Орен Рэт, должно быть, почувствовал, что очень быстро теряет преимущества, которые дает страх. Хоуп пыталась нащупать подход к нему, но не могла понять, в какой степени этот ублюдок способен чувствовать унижение.

Свернули с проселочной дороги к ферме, окна которой были закрыты ставнями, неухоженная лужайка перед домом завалена всяким металлическим хламом: частями от трактора и других машин.

Эти Рэты не были в родстве со знаменитым изготовителем сосисок; они, по-видимому, разводили свиней. Хоуп увидела ряд серых пристроек под ржавыми покатыми крышами. На пандусе у коричневого сарая лежала на боку огромная свинья и тяжело дышала. Рядом со свиньей стояли двое мужчин, показавшиеся Хоуп мутантами той же группы, к которой принадлежал Орен Рэт.

— Мне нужен черный грузовик, — заявил Орен одному из них. — Эту машину ищут. — Он небрежно резанул ножом по бюстгальтеру, которым были привязаны к «бардачку» руки Хоуп.

— Черт, — сказал один из мужчин.

Второй пожал плечами. На лице у него было большое красное пятно, вроде родимого, цветом и неровной поверхностью напоминавшее малину. Его так и звали в семье Малиновый Рэт. Хоуп, конечно, этого не знала.

На Орена и Хоуп они даже не взглянули. Тяжело дышавшая свиноматка взорвала тишину газовым выбросом.

— Черт, она опять, — ругнулся тот, что был без родимого пятна; если бы не глаза, лицо у него казалось более или менее нормальным. Звали его Уелдон.