Мир от Гарпа

Ирвинг Джон Уинслоу

Они поженились: ведь если и был на свете хоть один мужчина, относившийся без предрассудков к транссексуалам, этим мужчиной был, несомненно, Данкен Гарп.

— Тот случай, когда брак заключается на небесах, — сказала Дженни Гарп матери. Она имела в виду Роберту; Роберта и правда была на небесах. Для Хелен привычка беспокоиться о Данкене давно стала второй натурой; после смерти Гарпа к ней перешло его беспокойство о детях. Теперь же, после смерти Роберты, все тревоги о Данкене лежали на ней одной.

— Не знаю, не знаю, — сказала Хелен. Честно говоря, женитьба Данкена ее не слишком обрадовала. —

Чертова Роберта! Всегда сделает по-своему!

«Но зато они гарантированы от беременности, " — написала ей Эллен Джеймс.

— Гарантированы! Я так хочу внуков. Хотя бы одного или двух.

— Не беспокойся, я тебе их подарю, — пообещала Дженни.

— О Господи, малышка, — вздохнула Хелен. — Я ведь могу до этого и не дожить.

Увы, дожить ей до этого не удалось, но она увидела Дженни беременной и могла хоть представить себя бабушкой.

«Воображать всегда лучше, чем вспоминать», — писал Гарп.

И все-таки Хелен не могла не радоваться, видя, как наладилась жизнь Данкена; Роберта и здесь оказалась права.

После смерти Хелен Данкен засел за работу с кротким мистером Уиткомом; они вместе подготовили к печати незаконченный роман Гарпа «Иллюзии моего отца»; историю отца, безнадежно пытающегося сотворить счастливый, безопасный мир для своих детей. Данкен сам сделал для него иллюстрации, как в свое время для «Пансиона Грильпарцер». Иллюстрации представляли собой по большей части портреты Гарпа.

Через некоторое время после выхода книги Данкену нанес визит один очень старый человек, имя которого ему ничего не говорило. Старик утверждал, что работает над «критической биографией» Гарпа, но его расспросы только действовали Данкену на нервы. Посетитель назойливо расспрашивал его о событиях, приведших к той ужасной аварии, в которой погиб Уолт. Ничего стоящего выудить ему не удалось (в первую очередь потому, что Данкен сам ничего не знал), и старику пришлось уйти несолоно хлебавши. Это был, разумеется, Майкл Милтон. Данкену показалось, что у его гостя чего-то не хватает. Ему, конечно, и в голову не могло прийти, что Майклу Милтону не хватало пениса.

Труд, на который он ссылался в разговоре с Данкеном, так никогда и не увидел света, и никто не знает, что с Майклом Милтоном сталось в дальнейшем.

Литературная критика сошлась на том, что «Иллюзии моего отца» отличаются оригинальным миросозерцанием, но Гарп «всего только эксцентричный писатель, добротный, но не великий». Данкен не обиделся, он считал отца «настоящим писателем, не эпигоном». Гарп принадлежал к тем людям, которые умеют внушать к себе слепую преданность.

«Одноглазая преданность», — говорил Данкен, относя эти слова к себе.

Вообще у них с сестрой Дженни и Эллен Джеймс со временем выработался свой условный код; эта троица понимала друг друга с полуслова.

«Ура генератору!» — был их обычный тост во время застолья.

«Никакого секса кроме транссекса!» — кричали они в сильном подпитии, чем иногда смущали жену Данкена, хотя, несомненно, она думала так же.

«Как дела с энергией?» — писали, звонили и телеграфировали они друг другу, справляясь о самочувствии. Если энергии было хоть отбавляй, отвечали: «Преисполнены Гарпом».

Несмотря на то что Данкен

проживет долгую, долгую жизнь, умрет он случайно, и, по иронии судьбы, благодаря здоровому чувству юмора. Умрет, смеясь собственной шутке, что, несомненно, было семейной чертой всех Гарпов. Это случилось на вечеринке в честь новосозданной женщины, приятельницы жены. Данкен поперхнулся оливкой и умер от удушья буквально в несколько секунд безудержного смеха. Пожалуй, трудно себе представить более дикую и нелепую смерть, но все, кто хорошо его знал, были согласны: Данкен ничего бы не имел против такой смерти, равно как и жизни, которую прожил. Данкен Гарп всегда говорил, что отец переживал смерть Уолта тяжелее всех, и, пожалуй, никто из Гарпов не страдал так, как он. Но в конечном итоге, какой бы ни был конец, он одинаков для всех. «И мужчинам и женщинам, — как сказала когда-то Дженни Филдз, — только смерть достается поровну».

Правда, Дженни Гарп, имевшая в этой области куда больше опыта, чем ее знаменитая бабка, не согласилась бы с ней. Младшая Дженни хорошо знала, что и тут нет равенства. Мужчины умирают чаще; они и здесь первые.

Дженни Гарп переживет их всех. Если бы она присутствовала на роковой вечеринке, стоившей жизни брату, она, возможно, могла бы спасти его. По крайней мере, она бы точно знала, что надо делать. Дженни стала врачом. Она всегда говорила, что решение посвятить себя медицине пришло к ней в вермонтской больнице в те дни, когда она выхаживала Данкена; биография ее бабки, знаменитой медсестры, не имела к этому никакого отношения, так как Дженни Гарп знала о ней понаслышке.

Младшая Дженни была прекрасной студенткой; подобно матери, она впитывала знания, как губка, и все, что усваивала, умела передавать другим. Подобно Дженни Филдз, относилась к людям, как к страждущим пациентам — помогая чем можно и понимая, когда помочь нельзя.

Работая в больнице ординатором, она вышла замуж за молодого врача. Но отказалась менять фамилию и в титанической борьбе с мужем добилась того, что трое ее детей были записаны Гарпами. Впоследствии она разведется и снова выйдет замуж — спустя длительное время. На этот раз она будет счастлива. Второй ее муж был художником, намного старше ее, и если бы к этому времени был жив кто-нибудь из родных, он бы не без ехидства заметил — она искала мужа, похожего на Данкена Гарпа.

«Ну и что?» — ответила бы она. Как и у матери, у нее была своя голова на плечах; как и Дженни Филдз, она всю жизнь носила свою фамилию.

А что же отец? Чем Дженни Гарп хотя бы немного походила на отца, которого совсем не знала? Ведь она была крошкой, когда он умер.

Что ж, она была по-своему эксцентрична. Так, она взяла за правило обходить подряд все книжные магазины и спрашивать книги отца. Если в магазине их не было, оставляла открытку. У нее было чисто писательское представление о бессмертии: покуда ты издаешься и книги твои стоят на полках, ты продолжаешь жить. Дженни Гарп оставляла по всей Америке вымышленные имена и адреса, уповая на то, что заказанные ею книги все равно рано или поздно кто-нибудь купит. О переиздании книг Т. С. Гарпа можно было не беспокоиться, по крайней мере при жизни дочери.