Мир Под лунами. Конец прошлого
Шрифт:
– Я собираюсь к Зеркальному озеру на пару дней, - сказала однажды Айнис.
– Моя служанка-старушка обещает, что хорошая погода простоит еще около недели. Надо этим пользоваться. Поехали со мной!
– Мне нужно показать царю очередной отчет. Боюсь, только завтра смогу это сделать.
– Ой, опять ты о работе. Оставь это на своего красавчика-канцеляриста, пусть он дышит пылью в приемных. И все равно господин Алекос раньше завтрашнего вечера не вернется из своей инспекции. Поехали, Эви.
Евгения замялась. Тогда Айнис беззастенчиво прибегла к запрещенному приему:
– Ты посмотри на себя, у тебя же жир на боках висит. И у твоего любимого Ланслота тоже!
– Я сейчас обижусь!
– предупредила Евгения.
– Ну и глупо. Поедем верхом? Ах да,
– Ладно!
– рассмеялась та.
– Уговорила. Ланселот и впрямь застоялся, надо дать ему волю.
Озера Зеркальное, Темное и Серебряное располагались неподалеку от города и принадлежали царю; отдыхать здесь имели право лишь несколько привилегированных семей. Дамы выехали верхом, но в сопровождении огромной свиты друзей и слуг - по-иному в Рос-Теоре было невозможно. Евгения боялась, что Ланселот на радостях будет хулиганить, но он вел себя хорошо. С тех пор, как он воссоединился со своей хозяйкой, с ним больше не было проблем, и он позволял чужим людям ухаживать за собой.
Айнис, выглядевшая неженкой в своих пышных светлых одеждах, отличалась вместе с тем выносливостью бывалой придворной дамы и уверенно держалась в седле. Она взяла с собой восемнадцатилетнюю дочь, такую же русоволосую, голубоглазую и обаятельную, как она сама. Средний сын Мерианов служил в военном министерстве, старший работал у отца. Глядя на лицо Айнис с его неизменной кокетливой улыбкой, никто не подумал бы, что у нее уже подрастает внук. В эти дни она была озабочена подготовкой к свадьбе дочери, но даже хлопоты не могли помешать ей развлекаться.
Бледно-голубое осеннее небо и лес отражались в воде. Изящные домики - еще одно творение Сактара - почти все время пустовали: все гуляли по берегам озера, наслаждаясь последними теплыми днями, которые осень отвоевала у наступающей зимы. Подруги проводили в седле долгие часы, объезжая озера и беседуя со своими кавалерами. Айнис пригласила с собой нескольких жен важных сановников "из новых", как она выражалась, - хотела показать им, что такое утонченное общество, и научить хорошим манерам.
Евгения сама не очень хорошо себе представляла, что есть изысканное общество. В Ианте основной задачей рассов была работа - военная и гражданская служба, управление предприятиями, выполнение поставленных Домом провинций планов. Отдыхали и развлекались они в домашнем кругу, а общие встречи случались лишь по большим праздникам. Да и отношения правителя с подданными были просты и непосредственны. В то время как владык Матакруса отделяла от обычных людей бездонная пропасть, Хален знал по имени многих горожан и жителей придорожных населенных пунктов, по собственному желанию вступал с ними в разговоры, расспрашивал о делах и проблемах. Какой непринужденной была жизнь Евгении в Ианте! Когда ей требовалось повидать кого-то, она шла или ехала к этому человеку сама. Когда хотелось прогуляться, достаточно было сказать об этом, и через полчаса она могла отправиться куда угодно в компании всего лишь четырех гвардейцев и двух-трех подруг. В Рос-Теоре о подобном невозможно было и подумать! Когда требовалось с кем-то встретиться, нельзя было пойти к этому человеку самой - дворцовый этикет требовал, чтобы сначала визит согласовали помощники. С тех пор, как она начала выезжать из Шурнапала, ее свита увеличилась еще втрое, а каждая прогулка с Айнис превращалась в настоящее шествие, занимающее целую улицу. Драгоценное время тратилось на сборы компаньонов и на разнообразные церемонии, без которых, по мнению Евгении, можно было обойтись. Однако Айнис считала, что все эти условности - непременный атрибут той самой изысканности, которой она требовала от своего окружения.
Дело кончилось тем, что Евгения вновь вынуждена была отдавать людям мысленные приказания для того, чтобы хотя бы ненадолго оставаться одной. Она не могла допустить, чтобы слуги стали ее хозяевами, как то нередко случалось со знатными крусскими дамами. Она желала держать все и всех под контролем, но на это уходило очень много сил, и ей просто необходимо было время от времени
Неожиданно начался сильный дождь. Люди с визгом и смехом бросились кто куда. Стоя на деревянной веранде, Евгения без слов отправила всех своих в ближайшую комнату, где они могли видеть ее, но не мешали. Шум ливня заглушил все звуки. Озеро потемнело. Ветер гнал по воде полосы ряби. Лес раскачивал верхушками деревьев, оставаясь у земли каменно неподвижным. Попрятались даже птицы, и всего через несколько минут все вокруг будто вымерло.
Краем глаза она заметила движение на деревянной лестнице. Из-под пола один за другим выбирались тирьи и, прижимаясь к ступеням и недовольно ероша шерсть в лужах, поднимались на веранду. Бурые грызуны, похожие на крыс, только крупнее и симпатичней, жили под домами и вели полудикий образ жизни, питаясь кухонными отходами, насекомыми и корнеплодами. Они с трудом поддавались приручению, однако людям особо не мешали, так что легко уживались с селянами. Дождь залил их обиталище под домом, спрятаться от воды было больше негде, и зверьки решились прийти к людям. Они расселись вдоль задней стены веранды, вылизываясь и недовольно поглядывая во двор, превратившийся в одну большую лужу. На Евгению тирьи обратили ровно столько внимания, сколько вообще удостаивались от них люди: "Мы здесь ненадолго, тебе не мешаем, так и ты не мешай".
Во дворе показалась неясная в пелене дождя фигура. Подняв над головой сюртук, по которому отвесно били и отскакивали водяные струи, к дому бежал Капоэли - адъютант Алекоса. Он был сейчас в отпуске, и Айнис уговорила его поехать на озера вместе с женой. С топотом взлетев по ступеням, он приосанился, молодцеватым горделивым шагом прогарцевал к Евгении. Зверьки неодобрительно провожали его черными бусинками глаз. Заметив их, он цыкнул и топнул ногой. "Нет!" - беззвучно крикнула олуди. Капоэли так и окаменел, вытаращив глаза.
– Ох, - сказал он, поняв, что ему не послышалось.
– Прошу прощения, - и прошел в дом.
"Вот и учи этих шедизцев хорошим манерам", - подумала Евгения. Впрочем, Каоса, супруга Капоэли, была к ней и к Айнис очень внимательна и впитывала тонкости придворного искусства как губка. Айнис ей симпатизировала. Евгения могла бы рассказать своей подруге, что в душе Каоса презирает их обеих и использует лишь до тех пор, пока они ей нужны. Но не говорила: это расстроило бы Айнис. Самой Евгении было все равно. Она теперь очень редко давала себе труд заглядывать в души окружающих ее людей. В этом было что-то недостойное, вроде нарушения прав человека, о существовании которых здесь мало кто догадывался. И потом, вокруг нее было такое количество людей - каждый со своими мыслями, эмоциями, желаниями!
– что она сошла бы с ума, пытаясь разобраться в этом шуме.
– Мне кажется, есть прогресс, - говорила Айнис во время сборов домой.
– У милых дам даже манера изъясняться поменялась, не знаю только надолго ли... Опять ты со своими вениками, Эви. Ты неисправима!
Жадность к лекарственным травам у Евгении так и не прошла. Даже осенью она могла найти в лесах что-то полезное, и пока чужие слуги укладывали вещи и седлали коней, она следила за тем, чтобы ее люди поплотнее набили сумки ветками, которые она своими руками собрала на берегах озер. Наконец все было готово, сумки и корзины уложены, слуги забрались в повозки, дамы и кавалеры верхом ожидали госпожу. Глар помог ей подняться в седло, и кавалькада двинулась к городу.
– А способны ли вы, госпожа Евгения, решиться со мной наперегонки?
– спросила Айнис.
– Дорогая, тебе скоро сорок лет. Тебя дома внук ждет. Какие гонки?
– Жестокая! Как ты смеешь мне такое говорить, да еще когда рядом наши подопечные?
– вскричала Айнис, замахнулась на Евгению хлыстом и с хохотом бросила лошадь вперед.
Евгения с веселым криком устремилась следом. Они далеко обогнали спутников. Гнедая кобылка оказалась неожиданно резва, и Евгения не спешила ее догонять. Внезапно Ланселот перешел с галопа на шаг и остановился. Седло поехало сбок, и Евгения, едва успев спохватиться, оказалась на земле. Айнис скакала обратно, на ее лице была тревога.