Мир, полный слез
Шрифт:
– Я правильно понимаю, что доктор Айзенменгер присутствует здесь, чтобы выразить свое особое мнение?
Этот вопрос застал Сорвина врасплох – он не привык к проявлениям чувствительности со стороны медиков.
– Вовсе нет, – поспешил ответить он, однако на этом его словарный запас иссяк, так что пришлось заговорить Айзенменгеру.
– Это я попросил разрешения присутствовать при вскрытии, – примирительным тоном произнес он. – Профессиональный интерес, не более того, доктор Аддисон. – Он изобразил
Однако доктор Аддисон по-прежнему колебалась и продолжала выискивать что-либо намекающее на насмешку.
– А-а, – вырвалось у нее. – Благодарю вас.
Айзенменгер склонил голову и улыбнулся, а затем перешел к неприятной части.
– И еше мне очень хотелось бы взглянуть на тело Альберта Блума.
– Зачем? – вновь вспылила Аддисон.
– Просто у меня есть одно предположение, которое вы могли не учесть.
Доктор Аддисон онемела и начала издавать какие-то невразумительные звуки, словно вернувшись на самую раннюю стадию эволюции речи. Она повернулась к Сорвину, а тот осторожно спросил Айзенменгера:
– Какое?
– Что это самоубийство.
– Боже мой!
Тереза побледнела, а Тристан прикрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от всего мира. Хьюго обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Елена подошла к Терезе, взяла ее за руку и помогла добраться до кресла. Они находились в оранжерее, в окружении заиндевевших окон и гулкого эха, разносившегося среди плетеной мебели. Казалось, Тереза вот-вот расплачется.
– Совершенно очевидно, что младенец пробыл в земле долгое время, и до проведения необходимой экспертизы мы мало что можем сказать, – мягко констатировала Фетр.
– Конечно, конечно, – с отсутствующим видом откликнулся Тристан – с таким же успехом она могла бы читать вчерашнюю сводку погоды глухому.
Тереза с полными слез глазами качала головой.
– Думаю, вы вряд ли знаете, как там мог оказаться труп младенца? – смущенно спросила Фетр.
У Тристана словно прорезался слух.
– Нет. Нет. Ни малейшего представления, – вскинув голову, ответил он.
Фетр кивнула и собралась уйти, но Тристан еще не договорил.
– За многие годы в поместье работала не одна тысяча людей. В буквальном смысле слова. Как бы там ни было, мы никогда не занимались охраной границ своих владений. Так что любой мог зайти на нашу землю и похоронить кого угодно.
Фетр записала это. Она не видела смысла продолжать беседу: в любом случае это было чистой формальностью – в ее задачу входило не столько допросить обитателей замка, сколько поставить их в известность о том, что случилось. Фетр встала, а Тристан, обычно являвший собой образец учтивости, так и остался сидеть, глядя
– Не стану больше вас беспокоить, – тихо сказала Фетр.
– Черт, – пробормотал Хьюго.
– Да-да. Спасибо, – словно очнувшись, откликнулся Тристан и поднялся.
– Сколько смертей, – потерянным голосом произнесла Тереза. – Как это все ужасно.
Тристан и Фетр оглянулись.
– Ничего, Тереза, ничего, – нежно обхватив ее за плечи, промолвила Елена, и та ответила ей благодарной улыбкой. Тристан вновь повернулся к Фетр.
– Я провожу вас, констебль, – сказал он.
Когда Фетр вышла во двор, она увидела, как из своей конторы появился Грошонг, беседуя с кем-то по мобильному телефону. Его лица Фетр видеть не могла, но движения управляющего выдавали крайнюю озабоченность. Он был настолько поглощен беседой, что заметил Фетр, лишь когда она оказалась в пяти метрах от него. Грошонг захлопнул крышку мобильника и с суровым, почти что грозным видом уставился на Фетр.
– Мистер Грошонг, я так понимаю, вы уже слышали новости?
Управляющий не ответил и только кивнул. Казалось, он был потрясен еще больше, чем Тереза Хикман.
– Естественно, нас интересует, кто это может быть. Возможно, у вас есть какие-нибудь предположения?..
Он смотрел на нее с таким видом, по которому трудно было понять, что он собирается сделать – разрыдаться, закричать или наброситься на нее с кулаками.
– Цыгане, – пробормотал он наконец помертвевшими губами.
– Прошу прощения?
– Цыгане! – На этот раз он закричал. – Эти ублюдки способны на все, что угодно!
– Вы уверены в том, что это были цыгане?
Он пожал плечами.
– Кто знает, что они могут вытворить? У нас всегда с ними проблемы.
– То есть вам не доводилось слышать о том, что у кого-нибудь в округе пропал ребенок?
– Нет. – Это было сказано с такой уверенностью, что невольно внушало сомнения, однако Фетр решила пока не задерживать на этом внимания.
Поэтому она двинулась прочь, размышляя о том, с кем мог так напряженно разговаривать Грошонг.
– Нет!
Реакция Сорвина ничуть не удивила Беверли. Ведь Айзенменгер пытался опровергнуть его версию, согласно которой убийцей был Майкл Блум; а нет ничего ужаснее, чем намеренное разрушение прекрасной и всех устраивающей гипотезы.
Спокойнее.
– Послушай, Эндрю, даже если Альберт Блум совершил самоубийство, это еще не конец света. Ты ведь еще никому ничего не сообщал по национальному телевидению. Ты арестовал его сына, и у тебя для этого были веские основания. Если Айзенменгер и докажет, что Аддисон ошибалась, лично тебе это никак не повредит.