Мир полон разведенных женщин
Шрифт:
– Да не волнуйся ты, я же тебе сказал, свободная комната у меня есть, да их у меня навалом.
– Рассел…
– Уж конечно ты можешь мне довериться, ведь не один день знакомы? – он сделал вид, что обиделся. – Позвоню слуге, что ты едешь. Меня не будет допоздна, и если не пожелаешь разделить постель со мной и Флориндой, тебя очень даже оставят в покое.
Клео чувствовала себя слишком усталой, чтобы спорить.
– Ну, если ты уверен…
– Конечно, уверен. Твой чемодан – уже в моей машине. Я отведу тебя на
– Если Майк вдруг здесь появится…
– Я должен хранить молчание.
Поддавшись внезапному порыву, Клео поцеловала его в щеку.
– Хорошо иметь такого друга. Рассел нервно засмеялся.
– Я тебе уже говорил, если вы с Майклом разойдетесь, я еще как свободен.
Клео кивнула. Пусть будет свободен, если хочет, только он не в ее вкусе.
Рассел жил в пентхаусе, что раскинулся на крыше небоскреба, с потрясающим видом на город. Клео бывала там на приемах и думала про себя – шикарная квартира. Теперь – без людей – она больше смахивала на декорации для кинокартины.
Слуга открыл дверь и провел ее в спальню с кроватью под оранжевым пологом, из спальни дверь вела в ванную комнату, которая демонстрировала встроенную в пол ванну, где разместилось бы шесть человек. Слуга молча показал, как ванна превращается в горячий джакузи. Клео кивнула. Горячий джакузи – последнее, чего ей хочется.
Слуга пальцем ткнул в различные выключатели. Один – для музыки, другой – для кассет, третий – для телевизора.
Ни черта себе комната для гостей, пробормотала Клео задумчиво. Она мельком взглянула на стопки книг, аккуратно сложенных на тумбочке у кровати. «Эротика в искусстве», «История эротики», «Сексуальное взаимопонимание». Улыбнулась. Ох, Рассел! Надежд моих ты не оправдал. А где гора журналов «Плейбой»?
Еще бы, уложены стопкой на стеклянном столике рядом с уборной.
Она нажала кнопку для кассет, и Айзек Хейс изобразил сладострастие. Интересно, думала она, что сейчас делает Майк. Допустим, приехал домой. Поймет ли, что она ушла? Поймет, если заглянет в ванную. Полки не заставлены женским барахлом. Поймет, если посмотрит в ее шкафы. Нет больше любимых вещей.
Может, надо было оставить записку. Нет. Пошел он к черту. Пусть ломает голову. К тому времени, что примется ее разыскивать, она будет в Лондоне.
Она хотела спать, но сон не шел. Голова работала, мысли прыгали.
Перед глазами снова и снова мелькала сцена – Майк занимается с Сюзан любовью. Если бы хоть перестал, отвалился. Так нет, просто уставился на Клео, как на пустое место и дальше себе наяривал.
Вот подлец. Удовольствие себе портить не захотел. Трахаться сейчас… выяснять отношения – потом.
Ну, а она испакостила его забавы. Ее как раз и нет, и не с кем' выяснять отношения; Майку это радости не доставит. Майк – болтун, любит порассуждать.
Вот и хорошо. Пусть задыхается. Пусть это обсудит с глупой как пробка Сюзан.
Наверное, прошел час, когда она услышала, как дверь в ее комнату отворилась и кто-то на цыпочках вошел. Она включила лампу на тумбочке. То был Рассел.
– Я только хоте убедиться, что все нормально, – пролепетал он запинаясь.
Клео натянула простыню до подбородка.
– Все хорошо. Вот только не спится. Что это ты дома – так скоро?
– Волновался, как ты. Подумал, может поболтать немного захочешь.
Где Флоринда?
– Отправил домой.
– Ради меня – не стоило.
О,господи, подумала Клео, приставать начнет. Рассел пристроился на кровати.
– Как тебе эта комната? – осведомился он.
– Очень современная. Рассел кивнул.
– Вернешься из Европы – оставайся здесь, если будет желание.
– Ты очень добр.
– Ты красивая женщина, Клео. И более того – умная. У нас с тобой могли бы сложиться замечательные отношения.
Не могли бы, ответила про себя Клео, ты грызешь ногти.
Вслух она сказала:
– Уже много времени, Расс. Я все-таки попробую заснуть.
– Ты по-прежнему любишь Майка, я не дурак, знаю. Но у нас с тобой могли бы быть другие отношения, более зрелые. Майк не тот мужчина, что тебе нужен; еще ему взрослеть и взрослеть. – Он нагнулся и поцеловал ее – умело и напористо.
Отбиваться она не могла, так как под простыней лежала голая. Потому дала себя поцеловать и обеими руками крепко держала натянутую простыню.
Вдруг он резко дернулся и навалился на нее. Она вырвала губы из его рта.
– Слезь, Рассел, прошу!
Тело его двигалось вверх-вниз, глаза зажмурены. Он был все в том же полосатом итальянском костюме, розовой рубашке, начищенных ботинках.
Клео лежала под простыней как в столбняке.
Кончая, Рассел забормотал:
– Я тебя всегда любил, всегда…
Он подергался и затих, а у Клео из головы не шел его костюм – видимо, приказал долго жить.
Рассел полежал тихо, а потом спокойно выключил лампу, прошептал «спокойной ночи», и удалился.
Клео вскочила с кровати и заперла дверь. Она не знала, плакать ей или смеяться.
Чудо, а не денек – какое начало, такой и конец.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Ты была прелесть! – похвалили Джон, – верх совершенства. – До завтра весь календарь Шуманна будет наш. Отпадает вопрос с нашим отпуском на этот год.
Маффин хихикнула.
– Ну и грязно же он на меня поглядывал. Правда, иной раз, когда эти старикашки на меня глазеют, так я раздета куда больше, чем на любой из моих фотографий.
Джон погладил ее по колену.
– Тебя ведь это не беспокоит?