Мир полуночи. Партизаны Луны
Шрифт:
— Это не люди, это пули со смещенным центром тяжести.
«Нет, — думает женщина, вдыхая горечь, приправленную вишней и ванилью, — это страх, охотник-крошка, это страх. И желание отменить последствия — как будто их возможно отменить. Избавиться от ответственности, уничтожив пострадавших. Старо как мир».
— Вы забываете еще об одном. О самом, пожалуй, главном. — Молодой человек с примесью азиатской крови, а на деле очень крупная женщина лет сорока. — Они будут искать утечку. А их будет искать СБ. Эти обломки — фактор риска не только сам по себе. Сохранять их любой ценой? Игра не стоит свеч.
— А наши
Кажется, переглядываются, хотя здесь это не имеет смысла.
— В общем и целом — да, — говорит седой. — Но я себе не берусь представить, какую реакцию это распоряжение вызовет внизу. Даже если распустить слух о ренегатстве и сотрудничестве с варками-нелегалами, даже если он окажется правдой, ячейки «на земле» все равно будут требовать не ликвидации, а расследования.
— Вот поэтому, — она раздавила остаток сигариллы в пепельнице, — вы и хотите, по сути дела, распределить вину на всех. На весь штаб и на всю боевую секцию. А трупы замести под ковер.
— Вам легко говорить. — На лице «азиата» гримаса отвращения. — Вы голосовали против плана «Крысолов» и против ликвидации Ростбифа и Пеликана. Вы чисты перед этими щенками. И поэтому с легкостью можете тут рассуждать о персональной ответственности.
— Я не чиста перед «этими щенками», потому что я подчинилась решению большинства. Дисциплина, знаете ли, это дисциплина. Но там, где вы говорите о персональной ответственности, вы правы. Я прошу вас вспомнить — я редко это делаю, но в этот раз прошу, — вспомнить, что я старше вас всех. И видела больше вас всех. Мы опасно близки к тому, чтобы окончательно погубить себя, организацию, все дело. Каждый из вас сейчас думает — может быть, в следующий раз точно так же приговорят меня? За моей же спиной? Когда такая мысль живет в нас, это уже достаточно плохо. Но если она поселится в головах у среднего звена, не говоря уж о рядовых, на организации можно будет ставить крест, мы распадемся за год.
— Но у нас нет иного выхода, — говорит негр. — Если среднее звено, не говоря уж о рядовых, начнет думать, что любой боевик может приставить штабу нож к горлу, как только ему что-то примерещится, организации все равно конец. Конечно же, наилучшим исходом для всех — в том числе и для самого Энея — будет его гибель от рук СБ. Возможно, это и случится в конце концов, но, как говорится, помоги себе сам…
— Информация о том, что группы Ростбифа и Каспера частично уцелели, не должна дойти до низовых ячеек, — вторит «азиат». — Думаю, с этим согласны все, кроме Стеллы.
— И меня, — добавила «полумаска».
— И Рено.
— И как, по-вашему, — интересуется седой, — мы наладим поиски выживших, не сообщая бойцам, кого и зачем мы ищем?
— У тебя же есть полицейская агентура. — Лысый неопределенно ведет плечом.
— Есть. Но полиция и так ищет их, и СБ ищет.
— Неужели у тебя нет ни одной зацепки насчет ростбифовских заначек? Ты же был другом этим двоим.
— В таких делах, — говорит
— Раз так, у меня есть предложение, — вступает визави. Если бы они встречались вживе, он выражался бы куда более витиевато, но тут он старается не выдавать себя. У него почти получается. — Давайте просто подождем. Конечно, приняв все меры безопасности. Этому, кстати, никто не удивится — у нас легло две прекрасных группы подряд, может быть, это начало новой кампании против ОАФ, не так ли? СБ давно уже не пыталось чистить дно, но мы и гауляйтеров давно не убивали. Предупредим всех, что о появлении выживших — если кто-то выжил — следует сообщать немедленно. Тоже естественно, штаб хочет знать, что случилось. И посмотрим. Не появятся — прекрасно. Появятся и сделают какую-нибудь глупость… и нам не придется искать повод.
— «Сделают какую-нибудь глупость» — это «убьют кого-нибудь»? — уточняет «негр». — Вы предлагаете пожертвовать одним из нас, чтобы потом уже бить наверняка?
— И я даже знаю кем, — промурлыкала коротко стриженная. — Нет, я не согласна. То есть я согласна с практической частью — передать по команде вниз именно то, что сказал Рено. Мы беспокоимся, мы переживаем. Но лично я хочу быть уверена в том, что никто из нас — никто! — не пойдет на сделку с этими… сиротками за спиной штаба. Ставлю вопрос на голосование. Кто за окончательную ликвидацию групп Ростбифа и Пеликана?
Хозяйка кабинета улыбается. «Никто!» — это касается главным образом ее и седого. Ну и еще того, кто напротив. Только у них троих достаточно ресурсов, чтобы произвести в штабе переворот.
— Штаб не в полном составе, — делает она последнюю попытку. — Отсутствуют Юпитер и Гном.
— Штаб принимает решения простым большинством, — улыбается стриженая. — Если его у нас не будет, соберем заседание еще раз. В противном случае посчитаем отсутствующих воздержавшимися. Итак, я за смертный приговор. Стелла, ваш голос.
— Против. — Хозяйка кабинета чиркает зажигалкой, но не закуривает, так и смотрит на призраков сквозь пламя, покусывая мундштук.
— Орион?
— За.
— Гидра?
— За.
— Рашель?
— За.
— Клара?
— За.
— Рено?
— Против.
— Милочка?
— За.
Шестеро. Не раздавить бы сигариллу. Шестеро — простое большинство.
— Билл?
— Против. — Седой откидывается назад.
Что ж, Билл… Теперь ты можешь позволить себе встать в позу. Теперь можешь…
— Большинство, — не скрывая облегчения, выдыхает «азиат». — В протокол заносить не будем. Но, полагаю, все всё слышали. И приняли к исполнению.
— Да, — отвечает женщина с рабочим псевдонимом Звезда. И отключается к чертовой матери.
И наконец-то закуривает.
Потом поворачивается с креслом к резервному терминалу, входит в сеть, набирает адрес удаленного сервера, яростно вколачивает в окошечко доступа логин.
Через секунду к ней на комм падает мобильный пароль. Пароли меняются каждые сутки, два неверных набора — и запускается программа самоуничтожения. Раньше запускалась с одного набора, но сейчас она может промахнуться по клавишам. Моторика уже не та, даже когда от скрытой злости не дрожат руки.