Мир приключений 1959 г. № 4
Шрифт:
— Это было, Наталья Даниловна, когда англичане воевали с бурами. Пришли они в Трансвааль как разбойники и угнетатели. Буры, конечно, встали как один. Стреляли они великолепно — снайперы замечательные! Притаятся и выжидают. И вот ночью закурит англичанин на позиции — бур заметит. Другой англичанин прикурит — бур взведет курок. Третий прикурит — бур стреляет, третьему конец. Вот откуда пошло.
Генку слушали с интересом, но один из приятелей пожал плечами:
— Сказка! Чепуха!
— Факт! — горячо возразил Генка.
Он простился с Натальей Даниловной.
— На лесную биржу надо, — спохватился
Наталья Даниловна смотрела ему вслед. И вдруг лицо ее стало озабоченным: на дороге показался Рудольф. Он постоял на месте, поглядел на окно школьного дома и пошел к лесу.
Набросив на голову пестрый газовый шарфик, Наталья Даниловна поспешила туда же.
Куун сидел на пне пихты и мрачно курил.
«Умело выбрал место для разговора!» — про себя отметила Наталья Даниловна.
Действительно, ярко-зеленая лужайка давала широкий обзор. Никто не смог бы скрытно подойти к этому пню, а кусты, которые росли вокруг, надежно укрывали собеседников от посторонних глаз.
Увидев подходившую к нему Наталью Даниловну, Куун поднялся и сделал несколько шагов навстречу.
— Садитесь, пожалуйста, — указывая на пень, невесело пригласил он. — А я, подобно безнадежному воздыхателю, расположусь у ваших ног.
— Вы чем-то расстроены? — спросила Наталья Даниловна, усаживаясь.
— Радоваться нечему — все идет кувырком. Я поэтому и вызвал вас…
— Что-нибудь случилось?
— Ничего определенного сказать пока нельзя. Но вот неопределенность и заставляет беспокоиться…
— Нехорошие вести от Клеопатры Павловны? Вы так и не успели рассказать мне о ее поездке в город.
— Старуха или поглупела, или стала чрезмерно пугливой. Рассказывала она сбивчиво, будто и в самом деле ее перепугали. Никого из тех, кого надо было разыскать, она по старым адресам не нашла. Соседи, к которым она обратилась, будто бы подозрительно ее оглядывали и ничего вразумительного не сообщили. Куда те выехали? Что с ними произошло?.. Как же после этого не тревожиться? И, вдобавок, здесь за мной стали следить…
— Кто?
— Да хотя бы ваша соседка Людочка. Глаз с меня не сводит при встречах. Недавно, случайно обернувшись, чтобы прикурить — дул встречный ветер, — я увидел, что по моим следам идет Людочка. Когда поняла, что я заметил ее, свернула в сторону.
— Чепуха! Людочка и слежка! Это только вам могло прийти в голову. Вот уж у страха глаза велики! — весело рассмеялась Наталья Даниловна. — Неужели вы не понимаете, что Людочка просто ищет возможности пофлиртовать.
— Почему же она свернула тогда в сторону?
— Вы мужчина или школьник?
— Ну, а то, что мне сообщила Клеопатра Павловна, тоже, по-вашему, плод моего воображения?
— Что же именно?
— А то, что она однажды сама, собственными глазами, видела, как Людочка разговаривала с Приходько. А этот человек, по ее словам, работает не то в НКВД, не то в милиции…
Куун пристально посмотрел на
— Эта старуха отшельница! Она нигде не бывает и не знает того, что знаю даже я, сравнительно новый здесь человек. Людочка рассказывала мне, что Приходько ухаживал за ней. Это старая история, которая известна всем в «Таежном». Мой друг, вы становитесь мнительны, как слабонервная девица… А вот неудача Воронцовой в Н-ске меня всерьез беспокоит.
— Я уже принял решение. На днях начальство командирует меня в город получать запасные части. Вот я и проверю сообщение старухи.
— Стоит ли вам рисковать?
— Риск будет минимальный. Проверять буду через одну глупышку — официантку вокзального ресторана. Я с ней познакомился, когда разыскивал Отто Келлера и вас.
— В таком случае я спокойна. Ну, вернемся домой?
— Посидим еще. Мне кажется, что я вас так давно не видел. Мне нужно видеть вас постоянно!
— Даже тогда, когда это не требуется для дела?
— Даже тогда. Если я не вижу вас один день, мне делается тоскливо, просто не нахожу себе места.
— Что ж, я рада, если только это искренне, — спокойно отозвалась Наталья Даниловна.
— Вполне искренне! — горячо подтвердил Рудольф. — И потому-то я давно хотел спросить вас, почему вы так сдержанны со мной, почему ни о чем не спрашиваете?
— Ну о чем, например?
— О моей прошлой жизни, о моих планах…
— Вы однажды сказали при мне Клеопатре: «Не все ли равно, кем были мы в прошлом».
— У вас хорошая память, но все же вам надо знать больше обо мне.
— Для чего? Ведь мы же связаны только работой.
— Я надеюсь, что в дальнейшем мы будем связаны не только этим. Теперь я понял Отто. Он сделал хороший выбор и, если бы не катастрофа на шоссе, был бы долгие годы счастлив. Я хочу рассказать вам…
— Именно сегодня?
— Завтра я буду на дальних участках, и послезавтра… Посидите со мной, Наталья Даниловна!
И Рудольф начал свой рассказ.
В конце прошлого столетия семья Куунов, разорившись, рассыпалась по свету. Старший брат Лео выехал в захудалый немецкий городишко, где, женившись на пожилой вдовушке, получил в приданое крошечное кафе. Он оставил при себе младшего в семье — девятилетнего брата Гуго. Сестра Амалия уехала в Ригу и поступила в бонны. Третий брат, двадцатилетний Иоганн, в будущем отец Рудольфа, выехал в Россию. Приятные манеры и приставка «фон» открыли перед ним двери богатых домов. У него нашлись высокие покровители, падкие на иностранные имена и немецкую предприимчивость. В их числе была Клеопатра Павловна Воронцова. Иоганн Куун прожил в России семнадцать лет. Он настолько обрусел, что его не тронули в 1914 году. Под именем Ивана Кунова он управлял угольными копями на юге России. Правда, ползли слухи о том, что Иван Кунов близок к лицам, уличенным в шпионаже в пользу немцев, и как-то в клубе раненый штабс-капитан публично назвал его немецким шпионом. Но штабс-капитан был известен как дебошир, а Кунов был принят в доме губернатора. Дело замяли. Кунов продолжал процветать. В Петербурге еще совсем молодым Куун женился на Жюли Ланской. До самой войны он аккуратно, каждый год, ездил с женой в отпуск на родину, куда обычно к этому времени приезжала и сестра Амалия.