Мир приключений 1962 г. № 8

Стругацкие Аркадий и Борис

Вернувшись домой, ребята снова вытащили свои монеты и стали играть ими. Но скоро эта игра им надоела. Монеты то и дело норовили выскользнуть из рук и закатиться в щели. Две из них застряли между половицами, и достать их было невозможно. Тогда ребята ссыпали оставшиеся монеты в жестяную банку из-под халвы и поставили на полку. Осенью они отвезут их в Ереван и подарят учителю математики Рубену Суреновичу, у которого есть коллекция старинных монет. В прошлом году он устроил в школе выставку. Монеты лежали под стеклом, на подушечках, и над каждой

было написано, когда и где они впервые появились.

Тогда Костя впервые подумал: вот уже давно нет многих царей, государств и даже народов, а маленькие монетки остались. Люди тяжелым трудом добывали золото, чеканили монеты. Потом монеты переходили из рук в руки. Бедняки держали их как единственное, трудом и птом добытое сокровище. Они звенели в кошельках богачей; из-за них на восточном базаре визгливо торговались купцы. И вот уже ничего не осталось от минувших времен, кроме этих монет на дне старого, заброшенного колодца…

— Собирайтесь, ребята! — сказал отец, входя в комнату. — Пройдемте немного по берегу Аракса.

— Кобра не вернулась? — спросил Костя.

Он весь день помнил, что кобра где-то здесь, поблизости. И не потому, что он был таким трусом. Для него, родившегося на севере, кобра была чем-то новым, волнующим воображение. Однажды он читал в «Мурзилке» рассказ о заклинателе змей. Индийский факир играл на флейте, а змеи ритмично двигались под тихую мелодию.

— Нет, так и не вернулась… — ответил отец и взглянул на его ноги. — Под кроватью в чемодане твои высокие сапоги. Надень их — легче идти по камням.

Костя быстро вытащил чемодан. Как же это он забыл о своих высоких хромовых сапогах, которые отец подарил ему еще на Курилах! Они были почти совсем новые. Только немножко сморщились носки и ссохлась кожа.

Костя натянул их и невольно подумал, что если он в темноте вдруг наступит на кобру, то это уже не так страшно. На ногах у него надежная броня.

Отец надел кобуру, зашел к дежурному, отдал ему нужные распоряжения, захватил с собой солдата с автоматом, и они четверо вышли на темную дорогу.

— Где же Виктор? — спросил Костя.

— Он пойдет в наряд немного позже, — ответил отец. — Мы встретим его на обратном пути.

— Виктор звал нас к колодцу. Там еще остались монеты…

— Завтра утром пойдете, — сказал отец.

Он пошел вперед, стуча по камням подковками каблуков. За ним двинулись Костя и Самвел. А позади всех шел солдат. И тут для Кости начались неожиданные страдания. Ссохшиеся задники сапог сжимали пятки, а съежившаяся на носках кожа давила на пальцы. Что делать? Сказать отцу, что он не может идти, и вернуться назад? Нет, надо потерпеть, может быть, потом станет легче.

Темный силуэт отца, его широкая в плечах фигура то появлялась, то снова исчезала во мраке.

На острове Костя много раз ходил с отцом ночью. Это было на берегу моря. Они шли вдоль темных скал, слушая, как, шелестя, набегают волны, и вглядываясь в дальний горизонт. И Костя всегда думал: сколько ни живи на их

маленьком острове, никогда не дождешься, чтобы на берегу оказался настоящий диверсант, о котором пишут в книгах…

Костя с Самвелом сильно отстали от отца.

— Давай пойдем быстрее, — предложил Костя.

Они прибавили шагу, но идти дальше Косте оказалось невмоготу.

— Самвел, пожалуйста, потише, — сказал он через несколько шагов.

Отец, словно догадавшись, остановился у берега Аракса, на краю высокого обрыва. Внизу бурлила вода; в слабом сиянии усеченной луны она поблескивала темным, недобрым светом.

А по ту сторону реки, там, где лежала турецкая деревня, мрак сгустился, не видно было ни одного огонька. Дальние холмы слились воедино и казались странными, призрачными. Издалека донесся вдруг протяжный, хриплый лай.

— Где это собака? — спросил Костя.

— Это не собака, а гиена, — ответил отец.

— Ты ее видел? Какая она?

— Видел, — сказал отец. — Она похожа на собаку, но у нее очень злобные глаза…

Они стояли в темноте. Костя рядом с Самвелом, а чуть в стороне отец. Солдат тоже остановился; во мраке угадывался его силуэт.

— А вон в той деревне живет мой родственник, — сказал Самвел, вглядываясь в темноту.

— Родственник? — удивился Костя. — Как же он туда попал?

— Дед Баграт говорит: он ушел туда давным-давно, еще в двадцатом году. Женился и там живет. У него теперь есть дети и внуки.

— А ты откуда знаешь?

— Он пишет письма.

— Письма? Как же они сюда попадают? Их возят через реку?

— Не знаю, — ответил Самвел.

В темноте прыгал огонек отцовской папиросы. Отец сказал:

— У этих писем долгий путь — из одного государства в другое.

— Сколько же на это нужно дней? — спросил Костя.

— Дней десять, наверное, а то и больше.

— А за сколько минут мы добежали бы до той деревни?

— Минут за пять добежали бы.

— Папа, — Костя дотронулся до руки отца и вдруг почувствовал, как рука дрогнула и крепко сжала его ладонь, — а когда-нибудь мы сможем свободно пойти к туркам, а турки к нам?

— Да, когда-нибудь, — ответил отец.

— Когда же?

— Когда те, кто находится в той деревне, будут жить так, как живут свободные люди нашей страны.

Костя помолчал немного, потом спросил Самвела:

— Самвел, а ты своего родственника видел?

— Нет, — ответил Самвел.

— А если мы будем с вышки смотреть в бинокль, ты его узнаешь?

— Как же я его узнаю, если я его не видел! Дед Баграт тоже бы его не узнал. Раньше он был молодой, а сейчас старый.

Отец все еще крепко, держал Костю за руку. И Костя вдруг вспомнил: вот так же крепко отец прижимал его к себе, когда на остров надвигалась волна. И потом, когда они долго искали мать. Костя тогда еще не понимал, что никогда больше ее не увидит. Отец держал его за руку и вел за собой по берегу, где громоздились обломки домов и рыбацких ботов…