Мир Приключений 1963 г. №9
Шрифт:
До этой секунды Гранту казалось, что после его отказа бандиты попали в безвыходное положение. Подержав еще несколько минут самолет в воздухе — это не так уж трудно, — а потом опять примутся его уговаривать. Но сейчас он все понял: “Умеют управлять, угонят машину!”
При мысли о том, что буквально через несколько минут и он сам и его самолет уже будут по ту сторону государственной границы, на чужой территории, и он невольно станет предателем и изменником, а друзья его, которые, быть может, никогда ничего не узнают о том, как все
Но тут же одернул себя: не раскисать!
И сам удивился тому, как ясно и даже спокойно стала работать голова. “Должен быть выход, — сказал он свое. — Что я могу сделать?”
“Ничего не можешь. Ты один против троих”.
“Нет, нужно что-то придумать…”
Ох, как унизительно было чувствовать свое бессилие, подчиняться чужим рукам, враждебной и злой чужой воле!..
Не будет так, как они хотят! Не будет!
Нужно перекрыть кран бензопитания, вот что!
Он собрал все свои силы — а их осталось уже мало — и вытянулся, чуть повернувшись набок. Если он сможет только дотянуться до крана, то устроит катастрофу. Самолет рухнет. Погибнут эти гады! Но и он тоже — он вместе с ними погибнет.
А потом комиссия, наверно, определит, что самолет потерпел аварию вследствие халатности летчика…
Но что ж тут поделаешь, раз такая ему выпала судьба. Во всяком случае, он боролся до конца… До самого конца, хотя никто и никогда об этом не узнает…
Перелет допустить нельзя!
Грант забился на коленях у бандитов. Вырвал руку. Он отвоевывал каждый сантиметр, платя за это острой болью. И вот он, кран, уже близко…
Теперь еще одно усилие — и конец
“Все-таки, как мало я пожил на свете…”
Жорж Юзбашев первый заметил, что Гарнику не удается выровнять самолет.
Он вскочил, ударившись головой о крышу, и перебросил летчика на ту половину кабинки, где сидел с ножом в руке Лаврентии Бабурян.
Голос у Жоржа срывался, слова получались искаженными:
— Гарник… Эй, ты… Что случилось?
Жорж перегибался вперед, но видел только подстриженный затылок приятеля и его посиневшие от натуги пальцы, вцепившиеся в руль.
Не оборачиваясь, Гарник выдавил:
— Не пойму, что с машиной… Не получается у меня!
— Не умеешь, тварь! Только хвастался!
Бабурян вдруг начал плакать. Делал он это странно — тянул бесконечно одну ноту: у-у-у… у-у-у-
— Замолчи!
Гарник повернул к сообщникам бледное лицо:
— Больше не могу… Не понимаю причину…
— Погибнем из-за тебя!
Подняв голову, Грант увидел, что маленький бандит торопливо давят на педали, лихорадочно перебирает рычаги. Вот он набирает высоту и тут же, испугавшись, отклоняет ручку от себя и переводит машину на снижение. Торопится, торопится, ищет! Самолет страшно накреняется. Бандиты мечутся на своих местах и кричат, кричат.
Но ведь все дело только в том, что сидящий за штурвалом не обращает внимания на включенный рычажок триммера. Надо убрать триммер — и самолет снова подчинится воле человека.
Неужели они этого не видят?
Нет, не видят! Они не понимают машину.
Высота сейчас всего сорок метров…
— Мы разобьемся! — кричит Грант, заглушая шум мотора и вопли бандитов. — Пустите меня к штурвалу!
Они все оборачиваются к нему, смотрят на него с надеждой.
— Ты согласен? Ты с нами?
— А что же делать… Ваш лететь не может… Погибнем, к черту… Пока не поздно, я возьму управление…
Гарник торопливо освобождает место. Руки, только что терзавшие летчика, душившие его, помогают ему теперь побыстрее устроиться на пилотском сиденье. Он слышит рокочущий возле самого уха радостный голос Жоржа:
— Конечно, зачем же подыхать раньше времени… Он же умный парень… Мы с ним еще в Париже погуляем…
— Отодвинься, — требует Грант. — Ты мне мешаешь!
— Он будет из всех нас самый главный, — журчит тот же голос. — Мы ведь только пассажиры, а самолет привел летчик… О нем знаете как заговорят во всем мире… Деньгами его осыплют…
Один против троих. Нет, это неправда, теперь Грант уже не один. У него в руках самолет. Послушный друг. Он верно служил Гранту пять лет, послужит и сейчас, в самую трудную минуту жизни. Теперь будем считать по-другому — двое против троих!
Грант выравнивает машину, набирает высоту и осматривается.
Жорж кладет руку ему на плечо:
— Ну, что же ты?
— Надо ведь мне сориентироваться… Где граница? Куда сейчас лететь?
Пилот спокоен. Лицо у него в крови, но глаза смотрят зорко и руки властно лежат на руле. И голос у него не дрожит:
— Вот соображу, и полетим…
— Да вот она, граница! Ты что, не видишь?
Ножи у них наготове. Острие одного финского ножа Грант чувствует сзади у плеча, острие другого — совсем рядом, у правого бока. Неужели теперь, когда появилась надежда на жизнь и на победу, все-таки придется умереть?
— Не вижу… Не вижу границы…
— Ты что, хитришь со мною? Убью!
— Не путали бы вы меня, а?
Надо высмотреть на земле подходящее для посадки местечко. Но выбора нет. И времени нет. Придется рискнуть… Грант кричит:
— Не будет по-вашему! — и включает рычаги.
Может, они его и не услышали, но угадали его намерения в ту же секунду. Нож впился ему в плечо. Нож пронзил правый бок. Нож ударил в живот.
Согнувшись, стиснув зубы. Грант ввел самолет в пике. И одновременно — резкий разворот. Машина накренилась. Могучая сила отбросила бандитов назад, прижала к сиденьям. В этой борьбе самолет был на стороне пилота. И, теряя сознание, истекая кровью, пилот на огромной скорости повел машину вниз.
“Выручай меня, мой “Як”!”