Мир приключений 1964 г. № 10
Шрифт:
— Спасибо, мой друг, я подумаю.
Так они подъезжают к заставе: впереди Джоомарт, а вслед за ним Абдраим.
Сегодня сумрачный день. Тяжелые тучи и свежий ветер с холодными струями откликнулись болью в груди Краснокутова. День будет нелегкий, но сегодня ему не до себя. Абдраим привел на заставу Джоомарта. Председатель колхоза опять бродил по тропе вдали от аула и пастбища. С этим надо покончить, он сегодня же отошлет его к коменданту, пусть с ним займутся.
Начальник надевает тужурку с петлицами и садится за стол.
Дверь открывается, и входит Джоомарт. Он сгорбился, бледен, глаза его опущены. Оба молчат. Джоомарт не поздоровался. Краснокутов, должно быть, ждет еще привета.
— Садись, у меня серьезное дело к тебе.
Голос строгий, сухой. Перед ним бумага и чернила. Разговор в самом деле будет серьезный.
— У меня тоже дело, — шепчет Джоомарт и еще ниже опускает глаза.
— Нам стало известно, что ты заставил колхозников устроить праздник для себя и приятелей. Такие вещи у нас не прощают.
Служба не дружба, — они были друзьями, вместе дрались с врагами, но в таких случаях о прошлом забывают.
— На этот вопрос я отвечу потом. Я просил меня вызвать, когда придут Джетыгены, они уже тут, не лучше ли о них поговорить?
Начальник недоволен ответом. О чем говорить, решает он, Краснокутов.
— Кто тебе сказал, что делегаты пришли на заставу? Их только что привели прямо с границы, как ты об этом узнал?
— Мне сообщил купец Абдуладжи, который Курманам доставляет письма и деньги из-за кордона.
Любопытное признание. Еще что он скажет хорошего?
— Где же этот купец?
— Я скажу тебе потом, поговорим о Джетыгенах, время уходит.
Краснокутов улыбается. Джоомарту хочется поговорить о более приятном. Хорошо, а как быть с неприятным разговором? Отказаться от него?
— Отвечай: где купец?
— Он здесь, в колхозе. Я прошу с этим делом потерпеть. Будем говорить о Джетыгенах.
— Не все ли равно, о чем начинать, говори. У меня есть донесение, что ты сводишь с ними счеты.
— Счеты я сводил, но не личные.
— И еще нам известно, что тебя подкупили враги Джетыгенов.
— Неправда.
— В таком случае объясни, что ты делал на караванной тропинке. Кого ты там подобрал, какие у тебя дела с купцом Абдуладжи?
Упрямый начальник. Разве можно начинать с середины? Дали бы ему рассказать по порядку, все было бы ясно.
— Я все-таки начну с Джетыгенов.
Начальник поднимает свою бледную руку, держит ее перед глазами и спокойно кладет на место. Раздражение прошло, он нашел в себе силы сдержаться.
— Ты начнешь с того, с чего я захочу.
И движения и голос, точно не было бури, полны равновесия и покоя.
— Ты недурно подражаешь Сыдыку. Не отвечаешь на вопросы, прикидываешься
Он отодвинул бумагу и чернила, решение его твердо: застава — не место для следствия.
Джоомарт в первый раз поднимает глаза на начальника. Взоры их встретились и крепко сплелись. Этот взгляд, словно завеса, скрывает бурю, неспокойное биение встревоженных сердец. Ему жаль Краснокутова: бедняге это стоит здоровья и сил.
— Спрашивай, я буду на все отвечать.
Ветер хлопнул окном, раскрыл его настежь, и холодная мгла туманом поползла по комнате. Начальник закрывает окно и придвигает к себе бумагу и чернила.
— Тебя видели там, где мы однажды схватили Сыдыка. Он встречал на той дороге купца. Ты ведь ехал за тем же?
— Я купцов не встречал, они не нужны мне.
— Что ты там делал?
Что он делал? Дайте вспомнить. Ничего. Ровным счетом ничего.
— Меня конь туда занес. Он привык к своему старому месту. Я и сам не заметил, как туда попал.
Краснокутов усмехается: нехорошо все валить на коня!
— И сегодня ты с конем не поладил?
Сказать ему правду, как он, разбитый, уехал из дома, глаз всю ночь не смыкал, думал, как он объяснит Краснокутову, что свело его с купцом и друзьями его? Начальник все равно не поверит. Не лучше ли промолчать?
Краснокутов встает, высокий и стройный, со здоровым румянцем на смуглом лице. Теперь он здоров, совершенно здоров. Таким, как он, не страшны ни болезни, ни раны. Он с лукавой усмешкой кладет руку на плечо Джоомарта:
— Будем откровенны, Джоомарт. Ты с Сыдыком был заодно?
Джоомарт стряхивает руку начальника и больно прикусывает губу. Он ему не ответит, они сочтутся в другой раз. Краснокутов пожалеет об этих словах.
— Что ж ты молчишь, отвечай!
— Ты меня оскорбил, я буду говорить с комендантом. Я скажу ему: “Товарищ! В награду за честную службу, за преданность делу начальник заставы Степан Краснокутов меня назвал предателем. Рассудите вы нас. Я хочу ему от души рассказать правду, а он рылся в моих мыслях, как в мешке контрабандиста”.
Начальник хмурит брови и, стиснув зубы, молчит. Они сидят за столом, старые друзья и соратники, но чувства их словно отравлены. Один не верит другому, другой уязвлен.
— Ты будешь объясняться с комендантом! — говорит один.
— Не сердись на меня, — упрашивает его другой, — у нас впереди большой разговор.
— С тобой — ни за что, — решительно говорит Краснокутов.
— Не хочешь — не надо, а я все-таки скажу. Я прокричу тебе над ухом.
В комнату без стука входит Мукай.