Мир приключений 1964 г. № 10
Шрифт:
Рыбаки навалились на весла. Перегруженная шлюпка шла толчками. Но лодка была значительно легче на ходу. Скоро из тумана вырисовался ее приподнятый острый нос.
Резкий окрик покрыл скрип уключин, и тяжелое дыхание гребцов, и ворчливый звук воды под носом шлюпки:
— Хенде хох!
Анциферов прикинул взглядом расстояние, отделяющее шлюпку от погони.
“Не уйти, — понял он. — А если ударить первыми? Отбросить противника и нырнуть в туман. На худой конец, услышав стрельбу, тузик и шлюпка с ранеными скроются от врагов”.
— К бою! — тихо приказал он.
Автомат и три винтовки угрожающе уставились в сторону погони, когда за кормой неожиданно и резко прозвучала очередь. Рыбаки невольно
— Не стрелять! — закричал Анциферов. — Наш автомат! Наш!
Рыбаки опустили винтовки и весла, но с их лиц все еще не сходило выражение сурового ожидания.
Лодка приближалась к двигавшейся по инерции шлюпке. Уже можно было различить на носу матроса с автоматом, за ним спины гребцов.
— Свои! — закричали с кормы шлюпки. — Свои-и!
Рыбаки бросили весла и ненужные больше винтовки. От радости они кричали осипшими голосами какую-то несуразицу. Двухпарный вельбот подошел к шлюпке. Матросы в брезентовых робах ловко прижали его борт к борту шлюпки.
На корме вельбота поднялся офицер.
— Откуда вы? — спросил он, всматриваясь в обросшие, изможденные лица рыбаков.
— С “Ялты”, — ответил Анциферов.
— С “Ялты”? — переспросил офицер. — Контуры у вас не похожи на траулер.
— Труба сбита бомбежкой, — объяснил Анциферов и, сложив руки, рупором, закричал: — Эй, на тузике! Э-э-эй!
— То-то мы и не поняли, — протянул офицер. — На покалеченный рейдер не похоже. И на траулер…
— Куда? — Паша схватил за шиворот Марушко, попытавшегося перескочить на вельбот, и швырнул его на днище шлюпки. — Сиди!
Отвлекли его внимание далекие, заглушённые расстоянием и туманом голоса!
— Э-э-эй!..
— Наши! — Паша облегченно вздохнул.
ОТ АВТОРА
Мне хотелось вместить в эту небольшую повесть многое из того, что я услышал от рыбаков Заполярья, промышлявших в 1941–1945 годах, и прочитал в пожелтевших подшивках газет и скупых строчках немногих сохранившихся документов того времени.
Плавая на устаревших тихоходных траулерах с изношенными машинами, вооруженных тем, что осталось от нужд фронта (а много ли оставалось оружия от нужд фронта в 1941 году?), рыбаки не только промышляли в невероятно тяжелых условиях, даже в двухмесячную полярную ночь, но и дрались с врагом, порой делали невозможное, неохватимое разумом.
Встречи траулеров в море с гитлеровской авиацией и военными судами отнюдь не были редкостью. Они требовали от рыбаков поистине безграничного мужества и выдержки. Для примера приведу несколько записей из судового журнала траулера, которым командовал Александр Егорович Евтюков.
“…Траулер подвергся нападению с воздуха. Девять вражеских самолетов начали бомбить и обстреливать наше судно из пушек. На вахте стоял старший штурман Келарев, на руле матрос Сизихин. Сизихин был убит попаданием в грудь и голову. На его место стал старший штурман Келарев. Через несколько минут старший штурман был ранен, но не покинул своего поста. Рулевая рубка была пробита в нескольких местах. Старшего штурмана сменили. У него оказалось шесть ранений. На руле стоял капитан, когда осколком снаряда повредило штуртрос. Боцмана Белякова, начавшего исправлять штуртрос, ранило пулеметной очередью. Осколки пробили бензобак, но энергичными действиями старшего механика Хризановича повреждения машины были исправлены. Вся команда стояла на местах и выполняла свои обязанности. Судно пришло в порт своим ходом”.
“…За этот день наше судно четыре раза подвергалось налетам вражеской авиации. Лов продолжался”.
“Сегодня в 22 часа при подходе к становищу судно было обстреляно артиллерийским огнем. (Видимо, с рейдера. — Г.К.). В надстройке и корпусе
На траулере с вымышленным названием “Ялта” собраны рыбаки, плававшие на разных судах. Имена многих из них не сохранила память. Ведь писать о них я не собирался. Встречаясь с бывалыми рыбаками, я с интересом и волнением слушал их рассказы. И только. Лишь в прошлом году появился замысел повести. Вот почему на “Ялте” оказались люди, о которых мне доводилось слышать начиная с 1955 года. Герои повести, которые послужили прототипами Ивана Кузьмича и Корнея Савельича, плавали на разных судах. Тралмейстера, выведенного мной под именем Фатьяныча, я видел в плавании в 1955 году и почему-то, уже значительно позже, очень живо представил себе его в условиях 1941 года. Того, кто назван мной Оськой Баштаном, я встретил в Одессе в 1956 году. Он много и увлекательно рассказывал о своем единственном фронтовом рейсе и даже показал шрам от ножевой раны, нанесенной негодяем уголовником в спину. Нож бандита превратил Оську в инвалида, из рыбака в сторожа портовых складов.
Но первый кирпич в фундамент повести заложил рассказ старого врача-пенсионера о капитане, которому в госпитале ампутировали раненую, пораженную гангреной руку.
Больной поправлялся трудно. Днем он бывал раздражителен. Ночами спал плохо. Значительно позднее удалось врачам выяснить причины его беспокойства и нервозности.
Раненого навестил штурман, принявший командование его бывшим судном. Прощаясь с гостем, капитан передал ему свой промысловый планшет.
— Бери! — грубовато бросил он. — Пользуйся. Какой из тебя капитан… без планшета!
Человеку, не знающему рыбаков, трудно представить себе, какой решимости стоил старому капитану его поистине благородный поступок. Ведь отдать планшет — это покончить навсегда с морем, трудовой жизнью, подвести последнюю черту под прожитым. Поистине незаурядную волю надо иметь, чтобы провести такую черту! И не только волю, но и любовь к Родине, готовность в нужную минуту отдать ей самое дорогое. Для старого капитана его планшет — надежда на возвращение в ходовую рубку. Для молодого промысловика планшет ветерана — отличный путеводитель в сложной профессии.
Как было не написать об этом?
Евгений Рысс. СТРАХ
Глава первой
ЛЕС, ЛЕС, ЛЕС…
Летом мы с Пашкой устроились в экспедицию. У нас в институте преподавал Алексей Иванович Глухов. Геолог он был хороший и человек уважаемый, выдержанный, спокойный. Мы с Пашкой учились неплохо и в семинаре у Глухова вместе написали довольно большой доклад. Ничего, мне кажется, особенного в этом докладе не было, но Алексею Ивановичу он понравился. Весной он предложил нам ехать с ним снимать геологическую карту одного из очень глухих, совсем не исследованных северо-западных районов страны. Партия была большая, и за лето пройти предстояло довольно много. Наша группа состояла из трех человек — геолога Глухова, коллектора и рабочего. Вот должности коллектора и рабочего Глухов нам и предлагал. Он смущенно объяснил, что не знает, как мы разделим должности. У коллектора и зарплата больше и работа легче. Мы с Пашкой уладили это затруднение очень просто. Решили так: зарплату складываем и делим поровну. Каждый работает и за коллектора и за рабочего, а официальные звания разыгрываем в шахматы. Я сделал Пашке мат и удостоился Чести стать коллектором.