Мир приключений 1968 № 14
Шрифт:
— Ваше имя?
Не вопрос — вопль. Голос плотно заполнил все помещение. Прайс оглох, голос проник до каждой клеточки его тела. Но спрашивала не голова. Вопил стереорупор, укрепленный на потолке. Голова молчала.
— Кен Прайс, — ответил коммивояжер.
— Профессия? — прогремело сверху.
— Коммивояжер «Медикал-секьюрити», Сентр-ринг, сто семнадцать…
— Чем завтракали в день ареста?
«Идиотский вопрос», — подумал Прайс.
— Идиотский вопрос! — неожиданно рявкнула голова. Она раскрыла рот, в котором мог
«Мои слова!» — ужаснулся Прайс.
— Мои слова! — прошипела голова и лязгнула челюстью.
— Молчать! — рявкнул стереорупор. — Повторяю! Что ты ел утром в день ареста?
— Галеты «Пупс», замороженные сливы и…
— Ты любишь сливы? — насмешливо спросил рупор.
Конечно, через рупор орет Крикун. Но зачем здесь голова?
«Я искал золотую косточку, — хотел сказать Кен, но промолчал. — Может быть, лучше помалкивать?»
— Я искал золотую косточку, — немедленно прогудел истукан.
— Кто сказал про косточку? — тихо, но свирепо поинтересовался Крикун.
— Я ничего не говорил, сэр!
— Заткнись! Ты сам выдал себя! Ты тоже ищешь золотые косточки, заключаешь пари, участвуешь в тотальной игре! Почему же ты помешал другим честно держать пари?
«Честное пари? Мерзость!» — подумал Кен, но вслух хотел сказать, что он только защищался от непрошеного вторжения в его дом…
— Мерзость! Мерзкое пари! — перебил его истукан.
Истукан говорил голосом, странно знакомым. Несомненно, очень знакомым!
— Штрафую вас за неуважение к правосудию! — заорал Крикун.
— Я ничего не говорил, сэр! Я только подумал…
— Он подумал, а я сказал! — торжествующе подхватил истукан.
«Его голос… Непостижимо знакомый… И чужой, словно никогда не слышанный. Почему чужой? Это мой голос… Он говорит за меня. Хуже! Раньше меня!.. Произносит вслух мои мысли…»
— Вслух мысли. Вслух мысли. Вслух мысли… — забормотал идол.
— От нас не скроешься. Говорящая Пасть знает свое дело, — захрипел с потолка Крикун. — Выкладывай все без утайки!
Прайсу казалось очень обидным, что два робота — Крикун и Пасть — обошлись с ним как с младенцем. Запугали, надсмеялись, сумели прочесть его мысли и вынуждают признать свою вину в том, что, по его разумению, виной и преступлением быть не могло. Конечно, Крикун знает уйму законов. Он справедлив, беспристрастен — надо думать только так. Иначе… Пасть произнесет вслух все слова протеста, которые вертятся на языке, и тогда новый штраф, который проглотит двухмесячные, а то и полугодичные заработки.
Пришлось рассказывать достаточно подробно, но не пытаясь оценивать свои поступки, не пытаясь жаловаться на бесцеремонность телекомментатора «Тотального Пари», не пытаясь, наконец, негодовать, что священную родительскую любовь и горе сделали предметом пошлой и жестокой инсценировки.
Он говорил, а Пасть и
Вскоре, казалось, обессилели все трое. Хотя, конечно, обессилеть мог только Прайс. Полубесчувственному, ему объявили приговор и отправили по трубе на старое место, в общую шеренгу подвешенных.
— Теперь вас распакуют в главной распаковочной и отпустят домой. Под залог. Лишаюсь приятного соседа, — пожалел Мом.
— Я понял, о чем вы хотели предупредить, когда сказали… как это… мысль изреченная есть ложь. Вы хотели сказать о Говорящей Пасти.
— Еще бы! Но не успел. Жалею!
— Она действительно читает мысли?
— До мозговых извилин она еще не добралась. Все дело в ошейнике.
— Ошейнике?
— На каждом спеленатом есть очень тугой ошейник. Заметили? В нем скрыты металлические пластинки… Спойте погромче песенку…
— Какую песенку? Зачем?
Мом выразительно показал глазами вверх, на потолок, где чернел кружок подслушивающего микрофона. Чтобы заглушить его словами песенки, Прайс, немилосердно фальшивя и задыхаясь, запел «Красная малиновка скачет на заре».
— Пойте, пойте! Гоп-гоп-гоп! Нам всегда весело! Поймите, всякую мысль человек беззвучно и незаметно для себя произносит втихую, а уж потом думает, брякнуть ли ему это вслух или промолчать. Ничего не поделаешь, биотоки мозга постоянно вызывают слабые движения языка, губ, гортани… Веселее! Веселее!
— «Красная малиновка скачет на заре!.. Гоп-гоп-гоп!..» — надрывался Прайс.
— Гоп-гоп-гоп!.. Люблю повеселиться! Эта песенка напоминает мне студенческие годы… Понимаете, во все ошейники вделаны металлические пластины, они выуживают биотоки из мускулов языка, шеи и тому подобное. Говорящая Пасть мигом расшифровывает эти биотоки и узнает, что вертится у тебя на языке… Крикун держит за уши, а Говорящая Пасть хватает за горло, и тут уж ты не отвертишься…
— Птичка ножками топ-топ-топ… — выпискивал Прайс.
— Топ-топ-топ! Топ-топ-топ! — бодро выкрикивал бывший биохимик, а теперь опытный бродяга и бывалый арестант доктор Мом.
— Меня приговорили к штрафу! — почти крикнул Прайс. — Восемь тысяч! Это конец! Я разорен…
— Скверное дело. — Мом хрипло присвистнул. — Восемь тысяч! Столько вы не заработаете и за два года.
Он замолк. Удрученно молчал и Прайс.
— Э, послушайте, — сказал Мом, — когда вас распакуют, отправляйтесь на Пеструю Ярмарку. Там есть Золотой Жбан. Он ждет счастливчика. Я тоже пытался его заполучить, но мне всегда не везет. Попытайтесь вы…