Мир приключений 1969 г.
Шрифт:
— И не стреляли?
— Ни разу и не стрелял. Не было случая.
— А может, кто другой стрелял?
— Кому ж стрелять-то? Ребята тут у меня бывают с аэродрома, так те если уж охотники, так охотники: знают, что кругом дичь распуганная — две ж дороги.
— Вот что-то я одного не пойму: и гусиные, и утиные патроны на месте, а жаканов нет.
— Как — нет? Должны быть, — уверенно ответил старик. Он пересчитал патроны и покрутил головой. — Должно, завалились.
Старик опять отодвинул ящик комода, все перевернул в нем вверх дном, потом полез
«Вот, парень, какие дела! Нашли, выходит».
Грошев, едва сдерживая нетерпеливую дрожь, сделал ему знак ни на что не обращать внимания и беспечно сказал:
— Да брось, отец, возиться. Закатились куда ни то. Найдутся.
— Да нет. Главное дело, тут они должны быть. Я ж то ружье и не заряжал ни разу. Куда ж они делись?..
— Ладно тебе, найдешь на свободе. Вы, значит, так с дочерью и живете?
— Так с ней и живем. Ах ты напасть какая! — ворчал старик, отодвигая нижний, большой ящик комода.
— А чего ж она замуж не выходит?
— Так видишь, молодой человек, девчачье дело не нам с тобой разбирать. Кто мне нравится — ей не подходит. Кто ей нравится — я того не знаю. Кому она, вижу, нравится, тот ей опять же не нравится, — почти механически отвечал старик, перебирая простыни, полотенца и другое бельишко.
— Это бывает... бывает, — поддерживал Яснов. — У меня у самого дочка. Беда, да и только.
— Не говорите, — оторвался старик от ящика. — Ухлестывали тут за ней летчики. Одно время так тут что ни день, то гулянка. Завалятся гурьбой и ну трепаться, а то и выпьют, конечно, станцуют. Веселые ребята. Я уж ей говорил: ну чего ты ломаешься, отличные ж ребята? Выбирай и выходи замуж. Она у меня и вправду... ничего себе. Так нет.
— Вот-вот, — искренне сказал Яснов. — Черт их разберет. С нами не посоветуются, поразгонят, а потом слезы. Оказывается, какой-то там нравится, да вот не так получилось.
— В точности, как у моей. Строитель тут ей один нравился. Приезжал сюда несколько разов — ничего, видный мужчина, рослый, чернявый такой, суровый на вид. Так я примечал, что дело у них клеится. Опять нет. Вот уже месяца два все хмурая ходит. А то в городе ночевать остается, у подруги... Да куда ж они, черти, провалились?!
— Да ладно тебе, отец, не ищи.
— Нельзя, дорогой товарищ. Боеприпасы.
Старик сложил белье и отодвинул еще один комодный ящик с темным бельем и так же старательно начал перекладывать рубашки, брюки и еще какие-то вещи.
— А на лыжах вы тут ходите? — спросил Грошев.
— Я не хожу. Грудь у меня заходится. А дочка шастает. Тут в хороший день — что твоя лыжная база. И с ее работы приходят передохнуть, и с аэродрома. Ну ты скажи — и тут нету! Куда ж я их задевал? И главное, с жаканами: самые опасные патроны.
— У нее и свои лыжи есть?
— Да, и свои, и еще
— А сейчас не катаются?
— Да вишь ты, что-то там у них произошло, не знаю, а она ж молчит. Вот и стоят лыжи-то... дожидаются.
— Она сегодня приедет?
— Сегодня ее не дождемся.
— Это ж почему?
— Да видишь, у нас с ней такой договор... Так она приезжает часов в шесть, ну в семь. И если до восьми нет, значит, уже не приедет. Ночует в городе, у подруги. Утром я ей звоню. Проверяю.
— Так ведь сейчас... — Грошев взглянул на часы.
— Знаю. Есть и другой договор: если загодя решает остаться, она звонит в диспетчерскую и просит мне передать. А я как домой иду, справляюсь.
— Выходит, сегодня звонила?
— Выходит...
— Жаль, — очень натурально вздохнул Грошев, — хотелось бы поговорить с ней: я ведь тоже заядлый лыжник.
Николай шепнул Яснову:
— Надо изъять патроны... Жарко у вас, — продолжал Николай, — пойду подышу кислородом.
Грошев вышел в сени, а Яснов, откашлявшись, нарочито сурово сказал:
— Ладно, Зорин, не ищи свои патроны. Нашлись.
— Где? — выпрямился старик.
— Вот они. — Яснов показал ружье. — Не делом занимаешься, товарищ Зорин. Не делом.
— Я что-то не понимаю... — растерялся старик. — Вроде бы я их не заряжал...
— Главное не в том, что заряжал или не заряжал, а главное, что нельзя такие патроны хранить. Вот в чем беда. — И натурально вздохнул: — Могут быть неприятности.
— Так я ж не знал... Купил ружье, зарегистрировал...
— Надо было и с правилами познакомиться. Мы-то, старики, конечно, понимаем, а вот молодые... — Яснов кивнул на дверь в сени, — Они быстрые. Им все нужно.
— Ну раз нельзя, так я разве против. Бери их, к шуту, чтоб не мозолили глаза.
— Так-то лучше, чтоб не было неприятностей, — повеселел Яснов, вынул патрон и гильзу из стволов.
— Может, чайку согреть? — спросил старик. — Опять вроде примораживает.
— Подождем, что напарник скажет.
Грошев от чая отказался. Он спешил. Он уже осмотрел все три пары лыж и на алюминиевых палках одной пары отметил некую странность. Палки не имели ремней, а там, где крепятся эти ремни, явственно проступали продольные полосы, как будто одну палку вставляли в другую.
Грошев составил постановление на выемку и, оформив протокол, увез с собой ружье с патронами и лыжи.
Утром следующего дня Николай помчался в прокуратуру еще затемно, надеясь побыть до начала работы одному. Очень хотелось собраться с мыслями, продумать предстоящий разговор с Зориной, подготовить необходимые документы.
Но в кабинете уже сидел Ивонин. Когда Грошев взглядом спросил у него, что случилось, Петр Иванович нарочно замедленно, как и все, что он делал последнее время, махнул рукой: