Мир приключений 1974 г.
Шрифт:
Пуговицу оторвала и подбросила, в расчете, что мы ее обязательно найдем. И даже за плафон на потолке подержалась. Чтобы облегчить нам поиски машины, «случайно запомнила» семерку. Не весь номер, а только одну цифру. Вот чертовка, все учла, все предусмотрела! А забинтованная шея? О, тут Укладова с блеском продемонстрировала свой незаурядный ум. Увидела у Воронова родинку и тут же придумала хитрый и тонкий ход: не сомневалась, что по приметам, семерке и пуговице, мы найдем таксиста, увидим у него родинку, и тогда ее упоминание о забинтованной шее будет чрезвычайно
Но зачем, зачем ей все это? Хладнокровно и безжалостно подставить под удар человека, бросить на него подозрение в тяжком преступлении — совершенно непонятная подлость и жестокость. До какой же низости способны дойти люди ради достижения своих эгоистических целей! А какие у нее цели? Чего она добивалась? И вообще кто она такая, эта Укладова, приехавшая из далекого Магадана? Что мы о ней знаем? За Вороновым люди, хорошо его знающие, за ним его поступки, дела, в конце концов, весь его нравственный облик, а за ней что? Только совершенно необъяснимые телеграммы. Запросить еще раз Магадан, послать проверочный запрос в магаданскую милицию? Самому слетать?
Обуреваемый этими мыслями, Митин не заметил, как подъехал к следственному отделу. Машина остановилась, но он опять продолжал сидеть. Шофер, тоже молчавший всю дорогу, повернулся к нему:
— Приехали. Или еще, может, куда?
— Нет-нет, спасибо!
Владыкин с интересом посмотрел на вбежавшего в кабинет друга: вид у того был взъерошенный.
— Ты что, Сергей? Случилось что-нибудь? Плохие новости?
— Наоборот, хорошие. Надо выпускать Воронова. Он тут ни при чем!
— Здравствуйте, как говорится! А еще ты ничего не хочешь?
— Вот тебе и «здравствуйте»! Смотри…
Он подтащил Владыкина к карте района, ткнул в нее карандашом:
— После ограбления Воронов поехал прямо? Затем свернул направо в Петрушевский переулок? И здесь выбросил чемодан, так получается?
— Вероятно. Скорее всего, именно так и было. И что из этого?
— А то, что не мог он поехать направо. Там запрещающий знак. Одностороннее движение по Петрушевскому, понял? Можно только налево. Так что не мог он подъехать к забору с тополями. Вот какая петрушка! Я только что оттуда, сам знак видел, собственными глазами. И сразу у меня все полетело вверх тормашками. С весны этого года там знак установлен.
Владыкин засопел, обнял Сергея Петровича за плечи:
— Ох, я вижу, и хочется же тебе выпустить Воронова!
— Ужасно хочется!
— Я понимаю, но пойми и ты, дорогой ты мои, золотое у тебя сердце! Чихать хотел Воронов на все твои знаки! Не до того ему было. Будет он считаться… поехал — и все! Ночь, никто не видит.
— Нет. Все дело в Укладовой. Инсценировка ограбления.
— Еще раз здравствуйте! А телеграммы? О них забыл? Подозревать порядочного человека… На каком основании? Сам подумай!
— Не верю телеграммам. Тут какая-то путаница… словом, не верю! Сам полечу в Магадан, сам проверю.
— Это не разговор: верю — не верю. Телеграммы
В дверь постучали, и вошла секретарша.
— Вам телеграмма, Сергей Петрович. Из Магадана.
— Ну вот, еще одна! Как нарочно… — воскликнул Владыкин.
— Спасибо, Нонна, можете идти. — И когда девушка вышла, Сергей Петрович прочитал вслух: — «Деньги Укладовой не выдавайте видимо произошла ошибка паша Укладова благополучно отдыхает в Гаграх получили от нее письмо и фото директор завода Чекалин».
Владыкин вытянул губы трубочкой, стал часто-часто моргать. Митин смотрел на него, сдерживая ликующую улыбку.
— Н-да-а… так, значит, самозванка? — спросил Владыкин. — А этой телеграмме ты веришь?
Сергей Петрович запрокинул голову на спинку дивана, блаженно закрыл глаза. Эта была одна из немногих счастливых минут в его жизни. Сказал, не открывая глаз:
— Побольше бы таких телеграмм!
Но тут же вскочил, закричал с возмущением и злостью:
— Нет, ты только подумай, сам, своими руками вручил ей двести рублей! И еще расписку не хотел брать. Вот тебе и слабый пол! Нет, какова наглость! Явиться прямо в милицию… ну, знаешь! А мужество, а психологический расчет! Да она любому сто очков даст! Все продумала, все рассчитала и разыграла, как по нотам. Смотри, золотые часы признала своими, а сумочку нет. Ах, умница! — с недобрым восхищением воскликнул он. — Как верно психологически!
— Но зачем ей все это? Вот чего не пойму. Неужели только из-за этих двухсот рублей?
— Я тоже сначала об этом подумал. Но нет, вряд ли… Для такой крупной игры двести рублей слишком мелкая ставка. Тут что-то другое… Но что? Может, справка, какую ей дали в отделении, а? Может, в ней все дело?
— Справка?
— А что! Ведь она по ней в любом месте получит новый паспорт. Разве мало мы знаем случаев, когда преступник, чтобы раздобыть подлинные документы, шел даже на убийство?
Владыкин вздохнул:
— Она даже не просила эту справку, сам я ей предложил.
— Не беспокойся, попросила бы! У меня она в больнице каждый раз спрашивала: а как будет с паспортом? Небрежно так спрашивала, как бы между прочим, понимаешь?.. И я не придавал этому никакого значения.
— Может, она побег совершила из мест заключения? Представляю, как она сейчас смеется над нами. Ну и баба!
— Фамилию ей надо переменить по каким-то причинам. А еще что?
— Ладно, Сергей, надо что-то предпринимать. Бросить людей на вокзалы, в аэропорты?
Митин поджал губы:
— Не тот экземпляр! Уж коли такое провернула… Ручаюсь, в Москве ее уже нету. Уехала на такси или электричкой куда-нибудь в Звенигород или в Малаховку, а уж оттуда поездом. На мякине ее не проведешь, сама любого обведет вокруг мизинца.
— Назвалась инженером. И место работы указала точное — машиностроительный завод… Фамилию директора завода знает, — размышлял Владыкин. — Документы похитила у какой-то Укладовой?
Нет, не похищала. Все было значительно проще: она только заглянула в них.