Мир приключений 1975 г.
Шрифт:
— Врешь, все врешь. Думаешь, здесь каждому твоему слову поверят? — перебивает воспитанника Иван Кузьмич. — Сделал… ничего ты не мог сам сделать. У нас в производстве такой контроль, стружка и та под надзором. Из дома или от товарищей городских притащил, а теперь вот попался. Ишь ты, с три короба наплел.
— Ничего не наплел, — оправдывался воспитанник, — вчера только и сделал. На перерыв в мастерской остался и выточил.
— Вчера-а-а?! — срывается на дискант Иван Кузьмич. — В мастерской?!
Агрессивность воспитателя не производит абсолютно никакого впечатления. Видно, и вправду не так страшен Иван Кузьмич, как неизвестный нам Сабир. Но Иван Кузьмич не на
— Здоров же ты фантазировать. Вчера сделал… для самозащиты, значит… Здоров гусь… По шее следует за такие фантазии…
Это звучит уже как приглашение к действию, да еще с заранее выданной индульгенцией.
— Спокойней, гражданин, — с холодной вежливостью вмешивается Алла Александровна.
Погончики на ее узеньких плечах жестко топорщатся кверху, и, видимо, от того, что он назван не по имени-отчеству, а гражданином, Иван Кузьмич сразу остыл, сел на место. Наступила тягостная пауза. В искренности подростка сомнений нет: и кастет на днях сделан — отверстия в металле свежие и рваные, и если уж кто сфантазировал, так сам воспитатель насчет “поднадзорной стружки”, и “тиран” мальчишек Сабир наверняка существует, — однако все эти обстоятельства отнюдь не превращают владельца бешбармака в борца за независимость. Ни Алла, ни я не пришли в умиление от его личности. Кому-кому, а сотрудникам милиции хорошо известно, как быстро такие ребята теряют ориентацию в вопросах справедливости, допустимости применения силы в том или ином случае, в той или иной форме. Действительно, бывает так, что хватается парень за нож или такую вот железку, чтобы постоять за себя, дать отпор обидчику, на чьей стороне сила, либо — дружки. Бывает так, что и одной угрозы оказывается достаточно, чтобы отпугнуть сильнейшего. Но даже в таком безобидном, на первый взгляд, случае негативные последствия наступают неотвратимо. Защитивший себя незаконным способом всегда одерживает пиррову победу. Успешная защита переходит в сознание превосходства силы, вчерашняя жертва сама превращается в обидчика, а там потребность в новом самоутверждении, а там избиение абсолютно невинного, и вчерашний “справедливый борец” становится опасным для окружающих.
— Придется составить акт и доложить о тебе в комиссию при горисполкоме, — говорит Алла. — С Сабиром мы разберемся, но постарайся понять: наказание ты заслужил. Верно?
— Не знаю, — ответил он.
Может быть, действительно не знает. Стреляют же из ружья иные дяди в незадачливых любителей чужих фруктов. А этому все-таки шестнадцать. Сабир для него наверняка пострашнее садовых воров.
“Какой-никакой, а за обеденный перерыв выточил, — поднимаясь к себе, думал я. — Алла, конечно, сделает представление, но кому-нибудь из нас надо вплотную заняться интернатом”.
Интернатом мы занялись основательно. Но это было потом, после… А сейчас мне позвонил Анатолий, и его сообщение круто изменило главное направление поиска.
СООБЩНИК
Опять, уже в четвертый раз за сегодняшний день, я проезжал по Морской улице.
“Колесов А.Н.” — на дверной табличке. Так и есть: именно здесь я побывал сегодня утром. Еще до того как мне открыли, я вспомнил высокого, аскетического типа мужчину средних лет. Он не проявил ни малейшего желания пропустить меня дальше прихожей, вежливо, но совершенно безразлично выслушал и отрицательно покачал головой. У меня осталось чувство, будто разговаривал с глухонемым, и еще: не нашедшего выход раздражения.
Нажимая кнопку, ловлю себя на желании сделать это помягче, будто от силы звонка зависит: сообщит ли мне А.Н.Колесов
В дверях знакомое лицо хозяина, и на этот раз приглашающий жест, сопровожденный коротким:
— Прошу.
В комнате меня встречает Анатолий, быстро вполголоса говорит:
— Внучка тяжело больна, сейчас вроде лучше.
Теперь понятно, откуда эта щемящая тишина в квартире, откуда безразличие к чужой беде. Мы, занятые своими профессиональными делами, часто упускаем из виду вот такие привходящие обстоятельства и поверхностно судим о людях, с которыми сталкиваемся в процессе сыска. Однако через несколько минут мне было уже не до отвлеченных рассуждений. Выслушав Колесова, я снова стал сыщиком, и только им.
— Вчера вечером раздался треск мотоциклетного мотора. Это было очень громко. Прямо под балконом. Мотор не заводился, а буквально грохотал с короткими интервалами. Так продолжалось долго. Я потерял терпение, вышел на балкон. С мотоциклом возился какой-то парень. Я крикнул ему, чтобы он откатил мотоцикл подальше, здесь больная, но он и не услышал меня… Грохот стоял неимоверный. Наконец мотор завелся, и он уехал. Вот, собственно…
Видимо, по моему выражению Колесов понял важность сказанного и добавил;
— Я не думал, что этот эпизод может вас заинтересовать. Да и не до того утром было: всю ночь не спал.
— Простите, Александр Николаевич, за беспокойство, но все это действительно очень важно. Какой был мотоцикл?
— С коляской. А марки не знаю, — и, предваряя возможный вопрос, — номера тоже.
— А парень?
— Среднего роста, широкоплечий. В отношении возраста точно сказать затрудняюсь. Просто видно, что… одним словом — парень.
— Не припомните время? Поточнее…
— Ровно в девять сестра сделала укол… Да, тут же после ее ухода. Минут пятнадцать десятого. Ну, может быть, с небольшим отклонением.
Чтобы сориентироваться, я вышел на балкон.
Улица параллельна Морской, их разделяют здание с бытовым учреждением и этот дом. На улицу из дома нет ни одного выхода, значит, оставить здесь мотоцикл можно было только умышленно. Неужели все-таки он?.. Но тот высокого роста — это утверждали и Самедова и Хабибов. Рост… Колесов видел его отсюда, с третьего этажа. Высота не бог весть, а все-таки искажает…
— Как он был одет? На голове… Что было у него на голове?
— Вот этого не заметил. Нет, не помню.
— Куда он уехал?
Колесов указал в противоположном от центра направлении к бакинской магистрали.
Ну что ж, спасибо свидетелю А.Н.Колесову, и внучке его — быстрейшего выздоровления.
Я обошел еще квартиры, выходящие на улицу, оба переулка и двор теперь меня не интересовали. Я надеялся, что кто-нибудь из жильцов тоже выглянул на шум и случайно запомнил номер мотоцикла, хотя бы частично. Обход не дал ничего нового, хотя кое-кто из жильцов и обратил внимание на треск незаводившегося мотоциклетного двигателя.
Возвращаюсь в горотдел, а голова — кругом, мысли обрывочные, противоречивые. Опять мотоциклист? Как наваждение какое-то. Мало ли кто мог оставить мотоцикл у дома. Совпадение во времени? Даже гениальные открытия не гарантированы от такого совпадения, а тут, подумаешь, приехал парень на мотоцикле, а в это время за квартал от него кто-то грабил Самедову… А если все же мотоциклист, так обязательно тот, что обокрал Саблина? Жалкий похититель тигренка и преступник, решившийся на вооруженное нападение? Что их связывает? Мотоцикл? Половина здешней молодежи имеет мотоциклы. Зажигание отказывает? А у кого оно не барахлит… Нет, зажигание — не след протектора.