Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
— Если она на самом деле из древних кельтов, — сказал Фрайгейт, — она, наверное, привыкла видеть обугленные тела. Если я верно помню, кельты сжигали тела, предназначенные для жертвоприношений, в больших плетеных корзинах на религиозных церемониях. Правда, не припомню, в честь какого бога или богини они проводились. Была бы библиотека — можно было бы уточнить. Как думаете, будет у нас тут когда-нибудь библиотека? Думаю, я чокнусь, если у меня не будет книг.
— Посмотрим, — отозвался Бёртон. — Если нас не обеспечат библиотекой, соберем свою. Это возможно. Нет ничего проще.
Он счел вопрос Фрайгейта идиотским, но, с другой стороны, сейчас мало кто пребывал в своем уме.
У подножий холмов Моната и Казза сменили двое
— Вы только подумайте, какие исследования можно провести, если здесь воскресли все, кто когда-либо жил! Подумайте о тайнах истории, о любых вопросах, на которые можно найти ответы! Можно поговорить с Джоном Уилксом Бутом [2] и выяснить, действительно ли военный секретарь Стэнтон участвовал в заговоре с целью убийства Линкольна. Можно установить личность Джека-Потрошителя [3] . Узнать, на самом ли деле Жанна д'Арк была ведьмой. Поговорить с наполеоновским маршалом Неем [4] и узнать, правда ли, что он удрал из попавшего под обстрел эскадрона и стал школьным учителем в Америке. Понять, что на самом деле случилось в Пёрл-Харборе. Посмотреть на лицо «Человека в железной маске», если такой когда-либо существовал. Порасспрашивать Лукрецию Борджиа [5] и тех, кто ее знал, и понять, была ли она в действительности такой жуткой отравительницей, какой ее считают. Узнать, кто убил двух малюток принцев в Тауэре. Может быть, это сделал Ричард III [6] . Да и вы, Ричард Фрэнсис Бёртон, — ваши биографы мечтали бы задать вам множество вопросов о вашей жизни. Правда ли, что у вас была любовница-персиянка, на которой вы собирались жениться и ради которой были готовы отречься от того, кем были, и стать ее сородичем? Правда ли, что она умерла до того, как вы смогли жениться на ней, и действительно ли вас так потрясла ее смерть и вы любили ее до конца своей жизни?
2
Джон Уилкс Бут (1829–1912) — убийца Авраама Линкольна, которого он застрелил в театре, прокравшись в ложу президента.
3
Джек-Потрошитель — английский преступник, совершивший в 1888 г. ряд убийств в Лондоне.
4
Мишель Ней (1769–1815) — маршал армии Наполеона. С возвращением к власти Бурбонов арестован и расстрелян.
5
Лукреция Борджиа (1480–1519) — представительница знатного итальянского рода испанского происхождения, известная многочисленными браками и политическими интригами.
6
Ричард III (1452–1485) — английский король с 1483 г. Взошел на престол предположительно после убийства в Тауэре детей своего старшего брата, Эдуарда IV.
Бёртон зыркнул на Фрайгейта. Он только что познакомился с этим человеком, а тот — это надо же — задавал самые личные и болезненные вопросы. Этому не было прощения.
Фрайгейт отшатнулся, бормоча:
— И… и… и… ну ладно, сейчас не время, я понимаю. Но известно
Лев Руах, глаза которого раскрывались все шире, пока Фрайгейт болтал, воскликнул:
— Вы — Бёртон, путешественник и лингвист? Тот, что открыл озеро Танганьика? Тот, что совершил паломничество в Мекку, одевшись, как мусульманин? Переводчик «Тысячи и одной ночи»?
— Лгать не хочу и незачем. Да, это я.
Лев Руах плюнул на Бёртона, но его слюну отнесло в сторону ветром.
— Сукин вы сын! — прокричал он. — Вшивый нацистский ублюдок! Читал я про вас! Какой выдающийся человек, можно себе представить! Только вы были антисемитом!
Глава 7
Бёртон был потрясен. Он сказал:
— Этот беспочвенный и злобный слух распространяли мои враги. Но всякий, кто был знаком с фактами и со мной, знал, как все обстоит на самом деле. А теперь, я думаю, вам следовало бы…
— А что, не вы написали «Евреи, цыгане и ислам»? — скорчив гримасу, вопросил Руах.
— Я, — ответил Бёртон. Лицо его зарделось, и, опустив голову, он заметил, что все тело покраснело. — А теперь, я думаю, как я собирался сказать, пока вы не прервали меня, вам лучше уйти. Если бы положение дел было обычным, я бы вас уже держал за глотку. Человеку, который так разговаривает со мной, приходится держать ответ за свои слова и защищать их поступками. Но положение необычное, и вы, вероятно, переволновались. Не знаю. Но если вы немедленно не извинитесь или не уйдете, я сейчас же превращу вас в следующий труп.
Руах сжал кулаки и гневно глянул на Бёртона, потом развернулся и зашагал прочь.
— Что такое нацист? — спросил Бёртон у Фрайгейта. Американец постарался объяснить как можно более доходчиво.
— Много мне нужно узнать обо всем, что произошло после того, как я умер, — сказал Бёртон. — Этот человек ошибся на мой счет. Никакой я не нацист. И вы говорите, что Англия стала державой второго сорта? Всего через пятьдесят лет после моей смерти? Верится с трудом.
— С какой стати я бы стал вас обманывать? — возразил Фрайгейт. — Только не стоит так огорчаться. К концу двадцатого века она снова воспрянула, и самым любопытным образом, хотя было уже слишком поздно…
Слушая янки, Бёртон чувствовал гордость за свою родину. Хотя при жизни Англия относилась к нему более чем небрежно и хотя ему всегда хотелось поскорее смыться с родного острова, как только он туда попадал, он стал бы сражаться за родину насмерть. И еще он был предан королеве.
Неожиданно он спросил:
— Если вы догадались, кто я такой, почему молчали?
— Хотел удостовериться. И потом, у нас было не так много времени для светского общения, — пояснил Фрайгейт, — Да и для всякого другого тоже, — добавил он, искоса поглядывая на чудесную фигуру Алисы Харгривз.
— Про нее я тоже знаю, — сказал он. — Если она та женщина, за которую я ее принимаю.
— Я ее совсем не знаю, — отозвался Бёртон и остановился. Они поднялись по склону первого холма и оказались на его вершине. Тело положили на землю под высоченной красной сосной.
Казз, зажав в ручище сланцевый ножик, тут же уселся на корточки около трупа. Задрав голову к небу, он выговорил несколько фраз, которые, скорее всего, представляли собой ритуальную песнь. А потом, пока остальные не успели и ртов раскрыть, он разрезал тело и вытащил печень.
Многие в ужасе закричали. Бёртон хмыкнул. Монат не сводил с Казза глаз.
Громадные зубищи Казза впились в кровоточащий орган и оторвали от него здоровенный кусок. Массивные челюсти неандертальца задвигались, пережевывая лакомство. Он полуприкрыл глаза от восторга. Бёртон подошел к нему и протянул руку, намереваясь этим выразить протест. Казз осклабился, отрезал кусок и протянул Бёртону. Он не на шутку удивился, когда тот отказался.