Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
— Знаю-знаю! — оборвал его Сэм. — Конечно, старые привычки и то, что психологи называют условными рефлексами, могут иногда меняться под воздействием среды. Поэтому я и утверждаю, что люди, до сих пор не избавившиеся от расовых и сексуальных предрассудков, просто не пользуются тем, что предлагает им мир Реки. Человек может меняться, хотя…
— Ага! Значит, уже может?! — взревел Джо. — Но ты взегда говорил, что жизни людей, их мызли и позтупки определены задолго до появления человечезтва на Земле. Разве не так? Ты еще говорил, что это филозофия детерминизтов. Тебе нравитзя думать, что взе фикзировано на звоих мезтах и
Клеменс нахмурил густые брови, и его светло-голубые глаза сверкнули над ястребиным носом.
— Ты должен понять, что наши теории тоже заранее предопределены, — сказал он медленно. — И если они противоречат друг другу, я тут совершенно ни при чем!
— Тогда зкажи мне, ради небез, какой змызл вообще говорить об этом? — воскликнул Джо, вскидывая огромные ладони. — Зачем нам зтроить пароход или делать что-то другое? Почему бы тебе не здатьзя на волю зудьбы?
— Потому что я ничего не могу изменить, — ответил Сэм. — Как только два первых атома во Вселенной врезались друг в друга, моя судьба была предопределена, включая все мысли, чувства и действия.
— Значит, ты не незешь никакой ответзтвеннозти за звои позтупки, верно?
— Да, верно, — ответил Сэм, почувствовав себя неловко.
— Тогда и Иоанн не может позтупать по-другому, — с усмешкой сказал титантроп. — Именно поэтому он убивает, лжет и ведет зебя как подлая звинья. Разве не так?
— Все правильно. И по воле предопределенной судьбы я вынужден презирать его за то, что он ведет себя таким образом.
— Мне кажетзя, что, езли бы кто-то более умный, чем я, пришел и логичезки доказал ошибки в твоих филозофских догмах, ты зказал бы ему, что по воле зудьбы не можешь зчитать зебя неправым, верно? Ты зказал бы этому человеку, что он зам ошибаетзя, так как ему, чизто механичезки, предопределено думать подобным образом.
— Я прав и, более того, уверен в своей правоте, — ответил Сэм, попыхивая сигарой. — Твой гипотетический человек не убедил бы меня ни в чем, потому что его суждения не имели бы никакого отношения к свободной юле. Знаешь, чем свободная воля похожа на тигра-вегетарианца? Их обоих не существует в природе!
— Значит, твои зобзтвенные раззуждения тоже не имеют отношения к звободной воле?
— Конечно. Мы все нанизаны на одну ось. Мы верим в то, во что нам предписано верить.
— Почему же ты змеешьзя над теми людьми, которые, по твоему мнению, наделены непобедимым невежезтвом? Ведь ты и зам наполнен им до краев.
— О Боже, спаси нас от обезьян, которые считают себя философами!
— Видишь! Ты прибегаешь к озкорблениям, когда тебе больше нечего зказать! Здавайзя, Зэм! Твоя логика не выдерживает критики!
— Ты просто не понимаешь того, что я хочу сказать, — ответил Сэм. — Мы мыслим по-разному, и это еще раз доказывает предопределенность наших судеб!
— Езли бы перед тобой зейчаз зтоял Зирано, ты говорил бы з ним по-другому! Он тоже порядочный циник, но не погряз еще назтолько в болоте детерминизма.
— Да, в умных беседах вы друг друга стоите! Слушай, Джо, а тебя не обижает, что вы с ним так похожи? Как вы вообще можете стоять нос к носу и не падать при этом от хохота? Прямо как два муравьеда…
— Озкорбление! Опять озкорбление! Это что, твоя привычка?
—
Джо ушел, не пожелав ему даже доброй ночи, и Сэму не удалось вернуть его. Титантроп обиделся, потому что он действительно не был глупым существом. Низкий лоб, надбровные дуги и огромный нос придавали ему вид добродушной и забавной гориллы. Но за маленькими синими глазами находился мозг, наделенный неоспоримым интеллектом.
Почему же Сэма так больно задели слова Джо? Неужели его вера в предопределение являлась лишь попыткой оправдать свою вину? Но какую вину? В чем? Во всем плохом, что случилось с теми, кого он любил?
Да, этот философский лабиринт заканчивался в трясине. А может быть, он верил в детерминизм потому, что не хотел чувствовать себя виноватым? Или, наоборот, он чувствовал вину из-за механического импульса Вселенной, которая определялась тем, что он чувствовал вину?
Джо прав! Бессмысленно думать об этом! Но если человеческие размышления вызваны столкновением двух первых атомов, то что здесь мог поделать он — Сэмюэль Ленгхорн Клеменс, писавший некогда книги под псевдонимом Марк Твен?
Тем вечером Сэм засиделся допоздна. Ему не работалось, и он пил спирт, смешанный с фруктовым соком. Двумя месяцами раньше Фаербрасс выразил удивление, что Пароландо не производило этиловый спирт. Клеменс тогда даже расстроился. Он не знал, что алкоголь можно изготавливать из древесины. Ему казалось, что единственным и ограниченным источником спиртного являлись их персональные граали.
Фаербрасс убедил его в обратном. Он не понимал, почему инженеры Пароландо до сих пор не рассказали Сэму о таких простых вещах. При наличии подходящих материалов — кислот, катализаторов и ацетальдегида — этиловый спирт можно было вырабатывать из древесной целлюлозы. На Земле этот процесс считался заурядным явлением, но в мире Реки только Пароландо имело оборудование и материалы для производства спирта.
Сэм потребовал объяснений от ван Бума. Инженер сказал, что у него и без того хватает забот. Он назвал алкоголь социальным злом и заявил, что в таком однообразном мире люди, получив доступ к спиртному, вскоре сопьются от тоски. Тем не менее Сэм приказал подготовить материалы и выделить людей. Вот так впервые в мире Реки началось промышленное производство спирта. Этот вид индустрии не только осчастливил некоторых граждан Пароландо, но и помог увеличить поставки древесины и бокситов. Спирт шел на экспорт во все страны. И только шансеры осуждающе качали головами.
Сэму удалось заснуть что-то около полуночи, и утром он в первый раз за несколько лет проспал рассвет. Правда, на следующий день Клеменс уже не позволил себе такой вольности.
Сэм и Иоанн направили Иэясу послание с просьбой воздержаться от захвата оставшихся земель альмаков и страны Чернского. Они предупредили сегуна, что любое вторжение на эти территории будет воспринято Пароландо как враждебный акт. Иэясу ответил, что у него нет намерения завоевывать указанные страны. Чтобы доказать искренность своих слов, он пообещал напасть на государство Шешуба, которое располагалось к северу от его владений. Шешуб, ассирийский князь из седьмого века до новой эры, некогда служил полководцем у Саргона Второго. Привыкнув к власти в земной жизни, он стал лидером и в мире Реки. Шешуб дал Иэясу хороший бой, но захватчики воспользовались численным перевесом.